Я задрожала, но смогла оттолкнуть его, применив силу дроу. Серая энергетическая волна гулким звуком отбросила от меня адепта. Ланэр отлетел к стене, ударился и сполз по ней вниз.
Лихорадочный взгляд потух, и парень стал озираться по сторонам, словно не понимая где находится, глаза снова наполнились яростью.
— Не смей мне больше ничего говорить, пока я сам не попрошу, — парень поднялся на ноги и вылетел из кабинета, не оглядываясь. Только тогда я выдохнула и рухнула в кресло.
Несколько дней до праздника урожая, пролетело рутинно быстро, серо и смазано.
Нет, я вставала, как и всегда, встречала солнце, заряжалась энергией и вроде всё хорошо. Адепты всё также называют меня ваше мегерство; это прозвище стало уже уважительной формой, не иначе. Мои отношения с ребятами приняли другую форму: более теплую, доверительную, да и сами адепты уже привыкли к постоянным нагрузкам и изощренным «упражнениям». С интересом ждут «чего-то новенького», а после занятий приходят ко мне в комнату послушать рассказы. Много спрашивают о войне, как там на поле боя, с кем воюем, как будто им истории не хватает.
А Ланэр… ну, он ведёт себя обычно. Это-то и странно. Словно вообще ничего между нами не было. Он не избегает меня, не игнорирует, спрашивает, как и все, но вечерами в комнату не приходит. Отвечает, как и все, в своей привычной дерзкой манере и я могу только догадываться, что происходит в его голове. Может, всё было для него игрой? Обычным интересом, который быстро перегорел.
Больше меня волновало собственное состояние, почему я так странно на это реагирую. Так же лучше для всех. Так же правильно? Но как бы я не бодрилась, в душе царила зыбкая пустота, навалилась апатия, которая впрочем, всегда была со мной и помогала проживать дни.
В праздничный день, я отменила вечернюю тренировку по искусству темной материи и не скажу, что адепты обрадовались.
Ближе к вечеру, вся академия собралась во внутреннем дворе, где мы установили алтарь Благородному и устроили подношения. Рядом с алтарём установили большую металлическую чашу для записок. По традиции, в чашу сбрасывается всё плохое, от чего человек хочет избавиться. Потом записки сжигаются и устраиваются гулянья.
Адепты с энтузиазмом кидали свои записки в чашу и оставляли фрукты, овощи и хлеб на алтаре.
— А не маленькая у тебя записка, Бродвик? — поинтересовалась я у адепта, который подошёл с целой стопкой бумаг.
— Я не очень хороший человек, ваше мегерство. А мне хочется стать лучше, — важно ответил парень.
— Похвальное желание, — согласилась я.