Ты знаешь, натура моя такова, что я хвастаюсь даже самыми незначительными вещами и, уж тем более, я не упущу такого повода. Габиний выиграл эту битву с войском царицы Береники благодаря мне. Я нашел нужный момент и был достаточно смел для того, чтобы зайти египтянам в тыл. Неожиданный удар и поднявшееся вслед за ним смятение позволило нам одержать решительную победу. Если хочешь знать, война это в чем-то театр, неожиданное и эффектное появление значит очень много, кроме того, у твоего противника всегда бесценные глаза, когда тебе удается сбить его с толку и напугать. Глаза пораженного зрителя!
Стоило рассказать тебе это раньше, поделиться наблюдениями, но я все помню и не собираюсь грустить, поверь мне.
Битва воспламенила меня, и этот жар, подкрепленный основательным воздействием египетского солнца, еще долго не сходил. Мы с Антипатром словно пьяные бродили по полю боя и искали погибших со знаками отличия или раненных, достойных взятия в плен.
— А кто нас, собственно, интересует? — спросил я. Антипатр назвал мне парочку имен, совершенно безыинтересных, сердце мое пылало, и сам воздух, пахнущий кровью, входил в легкие ликующе и победно. Я все время облизывал губы, они были солеными от крови и пота. Веришь или нет, я не получил в той битве ни царапинки, ни синяка, словно Марс окутал меня невидимой броней. Разве что глаза немного болели от пыли и слезились.
— Архелай, муж Береники, тоже должен был участвовать в этой битве, — закончил он.
— О, — сказал я весело. — Знавал одного Архелая, но ему было не до битв. Такой добрый, умный парень. Хотя, казалось бы, сын военачальника. Вот так странно бывает, отец — солдат, сын — жрец.
— Да, — сказал Антипатр. — Каппадокийский жрец. Носит очки.
— Ого, — сказал я. — И ты тоже знаешь Архелая? у него жил.
Тут я осекся и проследил за взглядом Антипатра.
— Да, — сказал Антипатр. — Это один и тот же Архелай.
Он лежал на песке, и голова его была запрокинута так высоко, что стало ясно: чей-то удар раздробил ему шейные позвонки. Очень жалко выглядят люди, у которых перебиты шейные позвонки, будто куклы.
Странно увидеть среди гор вражеских трупов, на которые тебе плевать, тело человека, которого оплачет твое сердце.
Архелай выглядел трогательно и печально, типично греческое лицо его потеряло в красоте, но выглядеть он вдруг стал моложе, совсем мальчиком. Очки валялись недалеко, одна линза выпала, другая каким-то чудом осталась в порядке.
Архелай стал мужем Береники примерно в то же время, когда я отправился в Сирию, наши жизни изменились столь резко, но моя, дав здоровый крен, продолжила течь в нужном направлении, а его — подошла к обрыву.