— Хорошо! — говорил я. — Отлично! Лучше всех. Как всегда! Я же блистательный Марк Антоний, как по-другому-то?
К концу фразы у меня уже еле ворочался язык, и я засыпал прямо на кушетке.
Кроме бега (бега-бега-бега-бега) нам необходимо было не облажаться с козлами и собаками. Козлов и собак предстояло нам зарезать в пещере, а потом, что самое главное, освежевать, не повредив шкуры. Чтобы потом, братец, эти шкуры все равно разрезать на ремни и повязки.
Мой друг Валерий, бестолковый, но беззлобный повеса как-то по глупости пожаловался на нелогичность этих тренировок.
— Ты еще в коллегию пожалуйся, — рявкнул тренер Эмилий. — Как ты, по-твоему, сделаешь достаточный отрез, чтобы прикрыть свое хозяйство, если вы расхреначите эту долбаную шкуру?
— Исчерпывающе, — сказал Герминий, еще один мой друг, тот самый парень, Тит Герминий, о котором ты говорил, что он слишком серьезен, чтобы быть моим товарищем, и ты в него не веришь.
— Молчать, — рявкнул тренер. — И свежевать козла. Лучшие из вас будут удостоены великой чести на празднике.
— О боги, — говорил Герминий, когда мы, вымотанные, шли обратно домой (нам было по пути). — Луперкалии же веселый праздник.
— Как выяснилось, — сказал я. — Для всех, кроме нас. Очень обидно, кстати.
— Знал бы я, — сказал еще один мой товарищ, Корнелий, дальний родич отчима с очень похожими чертами. — Никогда бы на это не подписался.
— Но девочки, господа, — сказал я, приобняв их за плечи. — Девочки того стоят.
Впрочем, чем дальше, тем менее очевидными для многих из нас становились мои слова. Один парень (всего нас было двенадцать штук, ты знаешь) не выдержал темпа тренировок и покинул нас. Его место занял Атилий, но он все знал и участвовал в празднике не в первый раз, поэтому занятия тренера не посещал. По этой причине мы все ему жутко завидовали.
Тренер снова и снова гонял нас по всем этапам таинства, так что все действительно таинственное и завораживающее из него исчезло.
Пришли в пещеру.
Зарезали жертвенных животных.
Кровь собрали, ни капли не пролить, она еще будет нужна для орошения полей.
Потом освежевали жертвенных животных.
Кровью мазнули на лбу (и не перебарщивайте, это драгоценная кровь!), стерли ее кусками шкуры. Потом смейтесь, сукины дети, смейтесь громко! Даже если вам не смешно! А смешно вам не будет, уж я об этом позабочусь!
Потом режьте шкуры на ремни и повязки!
А потом ешьте внутренности!
И, наконец, бегайте по городу и хлещите встречных ремнями из шкур.
Это-то вы можете усвоить? Вроде бы звучит не сложно!
Видишь, до сих пор я помню его слова, как они есть, вернее, каковыми они были.