— Первую лекцию мы посвятили обсуждению что из себя представляет наука псоноторика. Мы выяснили, псоноторика изучает психологические процессы мертвых поднятых существ, их сознание и управление ими…
Дальше полилось перечисление таких терминов, с которыми я даже с библиотечными пособиями разобралась бы только к концу года. А Сарон горел жаждой знаний. Хоть кто-то остался доволен переменами. Я же делала умное лицо, будто все понималаю и все знала. Вдруг отпустят? Сарон ведь говорил, что псоноторика нужна боевому некроманту! После окончания ответа и удовлетворенного кивка магистра Сарон вернулся за парту.
В виду специфичности предмета, псоноторику начинали изучать только с седьмого уровня, так что пропущенные лекции придется переписывать у Сарона. Если захочу остаться в академии. Плюсом в сложившейся ситуации было только одно: деятельность некромантов и целителей изначально абсолютно противоположна и различалась только использованием той или иной энергии и способами ее применения. Нужен ли мне ежедневный поиск эквивалентных методик, как то произошло на проверке?
— А теперь перейдем к теме сегодняшнего занятия.
Магистр Каснийский встал из-за преподавательского стола и прошел к доске На ней крупными белыми буквами вспыхнуло одно слово — СНЫ.
— Что мы знаем о снах? — тем временем продолжал магистр. — Сон живого человека вы изучали в курсе основ целительства. А что из себя представляют сны мертвых? Используя закономерности сна, мы можем создать ложные воспоминания…
Раздел сновидений меня никогда не интересовал, но не мгновенное введение человека в принудительный сон только в качестве самозащиты. Лекция скучная и малоинформативная. Для меня. Сарон устремил взгляд на доску, разбирал появившиеся на ней рисунки, тщательно конспектировал все пояснения.
— Учитывая вынужденный переезд, запланированные практические занятия временно проводиться не будут. Их мы отработаем позже.
Лучше вообще никогда практику не проводить! Не хочу разоблачения! Вольсхий, вроде, «обещал» молчать… Повернув голову вправо, я поняла насколько эгоистичны мои требования. Ведь Сарон на обеде признался, что ради помощи мне возглавил бунтовщиков. Нельзя же так относиться к друзьям. Так по-свински. Все-таки Сарон — мой друг. Я улыбнулась, чувствуя, что все-таки счастлива за него. Все шесть лет нашего знакомства он был бледной тенью, существовавшей где-то на периферии. Но не сейчас. Сейчас он в своей стихии.
— Адепт Тонверк, выйдите. Вас ожидают за дверью, — сообщил магистр Каснийский, на минуту прервав занятие.