— Как обычно происходят все ваши стычки?
— Ну, зажимают у туалетов, когда вокруг никого, плюют в меня или ноги об меня вытирают, недавно заставили кусок мела съесть.
— Я тебя понял, — всё, хана этой школе, я ее на кирпичи разберу. — Больше они к тебе приставать не будут. Ты мне только напиши их имена.
— Если ты пойдешь в школу, будет хуже, — произнес слишком спокойно, отчего мне стало еще тошнее. Он уже привык к издевательствам!
— Хуже точно не будет. Я тебе слово даю. Кстати, — и достал из пакета две коробки, в одной был самолет, в другой бронетранспортер. — Это тебе.
— Спасибо, — взял, но вот радости на лице по-прежнему не было, — теперь они мне все равно не нужны.
— Почему?
— Алиса помогать не будет, она наверняка на меня обиделась.
— С чего так решил?
— Я ей нагрубил.
— Извинись, раз нагрубил, и я уверен, она тебя сразу простит.
— Она ведь не уйдет из-за меня? — а в глазах замаячил искренний испуг.
— Нет, не уйдет. Ты это, бери-ка коробки и пойдем со мной.
Мы с Андреем пошли в библиотеку. Там светло, хорошо, есть большой журнальный столик. Свою девочку нашел как раз за ним, она с Димкой рассматривала сборник сказок. Оба сидели на полу, поджав под себя ноги, локтями упирались в стол.
— Привет, — и до того захотелось ее поцеловать.
— Привет, — улыбнулась, затем перевела взгляд на Андрея, — и тебе привет.
— Угу, — буркнул в ответ, после подошел и положил на стол коробки с моделями. — Вот…
— Ух ты, отлично! — расплылась заразительной улыбкой. — А ты к нам присоединишься? — этот вопрос уже достался мне.
— С радостью, — и хрустнув правым коленом, опустился на пол.
— Ура, ура, ура! — заскакал Димка. — А какой будет мой? — схватил одну коробку, потом вторую.
— А у тебя свои будут, — и достал из пакета еще две.
Когда я последний раз вот так сидел с детьми? Уже и не припомню. После смерти Вики мне показалось самым верным абстрагироваться, уйти с головой в работу, потому что, приходя по вечерам домой и, глядя детям в глаза, я знал, что отнял у них мать. Думал, со временем всем станет легче, в том числе и мне. Не стало. Наоборот, желание уйти в тину только усилилось, пустило корни. И в один прекрасный момент осознал, что потерял связь с сыновьями, утратил доверие Андрея, а Димка начал тянуться к чужим людям. В какой-то степени я даже понял свою мать, которая точно так же держалась от меня в стороне, ей было проще сутками пропадать на работе, чем хотя бы пару часов провести дома в семье. Тогда-то и задумался, а может причина не в стыде или чувстве вины перед детьми? Может, все дело в том, что я просто очень похож на мать, такой же черствый или как говорила бабушка — оловянный, вернее, оловянной она называла мою матушку и всё приговаривала: «Дисечка, ты хоть не будь таким». М-да, а Дисечка именно таким и стал.