Утром я первым делом достала камень, и подошла к окну чтобы его разглядеть. Он был пастельно-зеленого цвета, с темно розовыми прожилками. Ночь не выстудила его тепла, он все также грел мою ладонь.
— Есть или не есть, вот в чем вопрос, — задумчиво произнесла я, и понесла камень к свету. Он не отражал его, не искрился подобно вульгарным бриллиантам. Казалось наоборот, он его поглощал. — Погожу с этим решением.
И правда, а вдруг я бесплодна? Тогда мне бы точно не пришлось вынашивать императорского сына. И я была бы свободна… камень я спрятала как можно дальше, в самую глубину самой глубокой полки, положив внутрь перчатки. Потом вернулась к стене. Секретами она делиться не хотела, но мысль о том, что в мою комнату в любой момент могут зайти меня смущала. Анна вошла в комнату как раз, когда я толкала к потайной двери массивную тумбу. По крайней мере это несколько притормозит незваных гостей.
— Госпожа, — встрепенулась она. — Что вы делаете?
— Жизнь новую начинаю. Теперь строго по фен шую.
Она смерила меня пытливым взглядом, затем подошла и помогла. Весовая категория у неё внушительная, да и силы немерено, дело сразу пошло веселее.
— Ну все, — сказала я, отряхивая руки. Дворец, а пыли на мебели тьма. — Теперь только трусы красные на люстру, и заживем мы с тобой Анька, как белые люди.
Анна никак не отреагировала. Начала привыкать. Провела меня в гостиную, где уже был накрыт завтрак.
— Кушайте госпожа. Сегодня будем гулять, здесь с вами не так строго.
— Да и куда я денусь то, с подводной лодки.
— Что? — иногда мне всё-таки удавалось её удивить.
— Давай говорю, доставай мне телогрейку и пойдём на променад.
Мной овладело какое-то лихорадочное возбуждение. Не хотелось и не моглось стоять на месте, хотелось гарцевать, как молодому норовистому коню, а потом желательно вскачь, и за горизонт. Я не узнавала себя, мою апатию сдуло как ветром. Не знаю, перемены ли тому виной, а может близость камня жизни дала мне сил. Дворец по прежнему казался мне тюрьмой, впрочем, он и был ею по факту. Необходимость лечь под ледяного Валлиара вызывала временный паралич, стоило лишь об этом подумать, а Назар…. Это боль, которая все время жила где-то в самой глубине моего сердца, и нудила, нудила. Сделать вид, что её не существовало не получалось, но иногда я отвлекалась и забывалась. Воистину, женщина создание глупое и ветреное, нет ей веры.
Мои окна выходили на тот самый парк, что мы видели по приезду. Но как оказалось, он лишь для красоты, летом в нем цветут самые красивые цветы мира, а на площади проводятся публичные выступления. Сзади, за махиной дворца был настоящий парк. Деревья, стриженые кусты и лужайки, многочисленные дорожки путаясь разбегались в разные стороны. В укромных нишах стояли лавочки, а в стратегически выгодных местах статуи каких-то государственных деятелей и их красавиц жён. Эпоха возрождения здесь либо не наступила ещё, либо протекала иначе, к моему прискорбию все статуи были одеты. На земле лежал тонкий слой первого снега. Я выбирала девственные участки, которых ещё не коснулась нога человека, и подняв юбки, оставляла на них свои следы. В парке ещё шуршали неубранные листья, было тихо и мрачно. Я шла медленно, поддевая их ногами и скучая. Анна держалась далеко позади, она свято блюла субординацию на людях.