Вечер накатывал безумно медленно. Я полила картошку с редиской, разумеется, из шланга, чтобы не перегружать возможно беременный организм. Соседка вручила мне пять кустиков рассады помидор. Копать новую грядку мне не хотелось, поэтому я посадила помидоры в редиску, тем более она все равно не растёт.
Уничтожила ещё несколько квадратных метров крапивы. Утомилась. Сдалась. Приняла душ, надела шорты, в которых мне с Егором везло, и отправилась в большую Покровку в надежде на то, что и сегодня закрепить результат получится. А если уже беременна, так мне положительные эмоции не помешают. От качественного секса выделяются тонны эндорфина, мой зародыш будет самым счастливым.
Танька уже не ревела, но лицо имела отвратительно опухшее и сопящее. Я поила её чаем сдобренным с валерьянкой и пыталась не разреветься сама — в доме напротив явно вечеринка. И нисколько Егор по моим прелестям не скучает — слышу взрывы женского смеха, что доносится с заднего двора. Шашлыками пахнет. Нюхаю запах мяса напополам с валерианой и носом хлюпаю. И плакать вроде неловко — судя по всему сегодня очередь Тани. И хочется.
Накапала валерианки и себе, от души. Насколько помню, это не вредно. Косилась на винишко, которое открыла себе Таня, но не позволила — никак нельзя. Пила едкий вонючий лекарственный чай и мечтала убивать. Всех тех, кто там отца моего потенциального ребёнка загребущими ручками трогает. Но… воспитание не позволяло, я давилась и чаем, и своим безумными мечтами.
Окно комнаты Егора не светилось. Ещё бы, он наверное там, шашлыки ест, а я валерьянку дую. Посмотрела на Таньку и эгоистично пожалела, что раз она горюет, то свои горести на неё не вывалить. Чай закончился, Танино вино ополовинилось. Она ушла купать Тотошку — слышала, как он визжит из ванной. Я сидела у открытого окна и пыталась услышать голос Егора. Потом разозлилась сама на себя и домой ушла.
К этому времени было основательно темно, но шла я спокойно — самостоятельная жизнь отучила меня бояться теней. Тем более дорога была пустынна, ею вообще редко ночью пользовались, так как вела она в мою Покровку только, а там поди спят уже — население практически одни пенсионеры. Ну и я.
Навалилась страшная тоска. В холодильнике с незапамятных времен стояла бутылка пива, но перед соблазном я устояла. Разложила диван, застелила простыней. Тихо, даже петух не кричит, спит. Мне почему-то жутко стало, я повключала свет во всех своих комнатках. Насладиться иллюминацией не успела — свет заморгал и выключился. Такое уже было разок, весной. Главное, без паники. Я нашла свечку, зажгла её. Залезла на диван, подогнула коленки. Страшно. Зашуршала под половицами мышь, словно успокаивая, говоря, что я не одна. Мышей я не боялась, а эту даже прикармливала, оставляя сухарики на полу веранды в блюдце.