— Одиночество, тоска, страх… Так много чувств, — не слушая ее, продолжила леди Джоана. — Но главное среди них — неприятие.
Вот тут я бы не отказалась от веера, потому что меня бросило в жар. Все-таки полезное изобретение, не зря его так любят упоминать в дамских романах.
— Неприятие? — робко уточнила я.
Элизабет под моим взглядом лишь молча пожала плечами.
— Чужая, всегда чужая… — голос леди Джоаны зазвучал глуше, вновь переходя в бормотание. — Беда надвигается. Первой придет белая смерть, за ней — вторая, совсем другая.
— Белая смерть? — глупо повторила я.
Элизабет приложила палец к губам, призывая к молчанию. Леди Джоана говорила уже совсем тихо, почти неразборчиво…
— Веселье… Музыка… Беда в бокале… Боль… Темнота!
— Как избежать этого? — спросила Элизабет.
— Поздно, дитя. Судьба уже готовит похоронный саван.
Она вдруг замолчала, шар выскользнул из ее рук и упал на толстый ворс ковра. Кошка под креслом-качалкой подняла голову, лениво проследила за тем, как шар прокатился возле нее и сонно отвернулась, вновь свернувшись клубочком.
Элизабет подняла шар и нагнулась к замолчавшей леди Джоане.
— Бабушка уснула, — растерянно сказала она.
Словно подтверждая эти слова, леди Джоана всхрапнула во сне.
Мы тихо вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Простите, Амелия, — виновато проговорила Элизабет в коридоре. — Наверное, бабушка что-то напутала. Не могла же она и правда увидеть вашу смерть…
— Да, действительно, — пробормотала я.
Разговор с леди Джоаной оставил после себя какое-то леденящее чувство неизбежной беды. Лучше бы я не приезжала сегодня к Элизабет. Только настроение себе испортила. Впрочем, я же выбралась из академии не для того, чтобы слушать бред старой леди…
— Элизабет, вы покажете мне свое подвенечное платье?
Она радостно вспыхнула и, спускаясь по ступенькам, обернулась:
— Ох, дорогая, вы уверены? Бабушка испортила настроение нам обеим, и я не думаю…
— Ну что вы! — бодро откликнулась я, нацепив на лицо свою самую жизнерадостную улыбку. — Я умру от любопытства, если не увижу ваш свадебный наряд.
— И никакой смерти в бокале не понадобится, — шутливо заметила Элизабет.
Мы рассмеялись, но мой смех, насквозь фальшивый, отозвался в висках стуком молотка, заколачивающего крышку гроба.