Удивительно, как быстро по академии разлетаются слухи. Я точно помню, что секретаря в профессорской не было.
Задрав нос и нацепив на лицо самоуверенное выражение, я толкнула дверь кабинета.
Ступив на высокий ворс ковра благородного винного цвета, я немного стушевалась. Обитель ректора подавляла предметами старины и дорогими безделушками. Эрудиция Амелии подсказала, что вон та картина, висящая над кофейным столиком, стоит половину ежегодного дохода отцовского имения. А отец — человек состоятельный и не привык отказывать себе в капризах. Но вот этот письменный малахитовый стол времен эпохи королевы Софии I, не мог себе позволить даже он. Впрочем, стол был лишь малой частью элитной коллекции ректора. Например, огромная люстра с элементами золотой отделки и хрусталя входила в книгу древних редкостей, оберегаемой Департаментом Истории. Она была выкуплена лишь частично и полгода радовала глаз ректора, а оставшиеся полгода — взгляды посетителей столичного музея.
Чужая память разошлась не на шутку, подсовывая мне одну деталь за другой. Видимо, Амелия частенько рассматривала коллекцию ректора и невольно составила у себя в голове что-то вроде каталога. Я решила его не пролистывать. Пробежала глазами по роскошным креслам в углу, рядом с маленьким кофейным столиком, оценила экспонаты, похожие на индийские маски, занимавшие одну из стен, и чуть склонила голову, когда ректор встал из кресла мне навстречу.
— Мисс Бартон, — радостно поприветствовал меня он. — Проходите.
Камзол ректор снял, и темно-серая жилетка забавно натянулась на его округлом, явно появившемся с возрастом, животе. На пышных седых усах сверкали серебряные зажимы. Волосы на макушке тоже были седые и стянуты в хвост тонкой лентой. В руках он сжимал пенсне на золотой цепочке, а другой гостеприимно указал на кресло возле малахитового стола. Сам он обошел стол и уселся с другой стороны. За его спиной, в небольшое окно с темно-зелеными тяжелыми шторами по бокам, завывал ветер и стучал дождь.
— Вы меня вызывали? — спросила я, осторожно присаживаясь.
К юбке я пока не привыкла, и мне приходилось контролировать свои движения, чтобы не запутаться в ней и не растянуться с позором на полу.
— Ну что вы, мисс Бартон! — добродушно отмахнулся ректор. — Вызывал, что за слово? Я вас пригласил.
Я растянула губы в вежливой улыбке, и он продолжил:
— Как ваш батюшка? Уже отошел от болезни? А матушка все еще в отъезде?
Шарики в моей голове завертелись с бешеной скоростью. Так быстро я еще не копалась в памяти Амелии.
Мистер Саймон — имя ректора. Вернее, так его величали только в демократичной академии, а за ее пределами — лорд Саймон. Кажется, тот носил титул маркиза, если я правильно разобралась в сложной схеме, подсунутой коварной памятью Амелии.