Еще немного, и все будет кончено. Так или иначе.
Я повторяла эти слова, когда продолжительное время спустя, в зал внесли несколько клеток с совами. К этому моменту я успела себя извести окончательно. В душе росло чувство опустошения и безнадежности.
Клетки расставили на одном из столов, выгнав секретаря, ведущего протокол. Меня вывели на середину зала. Клетки открыли и отошли.
Судья тоже покинул свой стол на возвышении и, обойдя растерянную меня, занял одно из мест в зрительном зале.
— Не подходите к клеткам, — потребовал прокурор. — Совы должны сами выбрать вас.
Я замерла, не успев сделать и шага. И что я должна делать? Подзывать сов?
— Просто стойте, — прошипел прокурор, видимо, догадавшийся о моих сомнениях.
Я посмотрела на леди Крофтон. Та выглядела такой довольной, словно с минуты на минуту ей должны были вручить золотой кубок.
Чего она пыталась добиться?
Совы, негромко ухая, неохотно завозились в своих клетках. Парочка из них, самые любопытные, щуря глаза выбрались наружу и уселись неподалеку от клеток. Совы были разные — коричневые, белые, даже сложной расцветки, но объединяло их одно — недовольство. Ночные птицы не стремились радоваться дневному свету и прятали головы под крыло.
Я снова нашла Айдена взглядом и постаралась глазами сказать ему то, что не могла произнести вслух.
«Я люблю тебя».
Его заострившееся лицо исказилось судорогой. Он странно дернул тростью, будто хотел призвать силу, как тогда, в музее, но в этот момент одна из клеток закачалась, в ней что-то загромыхало, а затем наружу высунулась встрёпанная голова Букли.
Я раскрыла рот, но звать сову не стала, помня о словах прокурора. Букля, выглядевшая подозрительно бодро, особенно в сравнении с другими совами, вылезла из клетки, опрокинув ее, и взлетела. Подняв голову, я в отчаянной надежде наблюдала за ее полетом — прекрасным порывом свободного существа. Белые крылья разрезали воздух, клюв сверкнул в солнечных лучах. Громко ухнув, она сделала круг надо мной, а затем решительно и быстро опустилась мне на плечо, больно царапнув его когтями.
Я уткнулась в ее крыло. Глаза защипало от слез.
Я скорее услышала, чем увидела, как трость Айдена, которую он уже поднял, со стуком впечаталась в пол.
— Но… — потрясенно вымолвил прокурор.
— Вы видели? — крикнул Джеймс, обращаясь к судье. — Сова сделала выбор!
— Но это ЕЕ сова, — возмутился прокурор.
— В законе нет ограничений на этот счет, — леди Крофтон слегка утомленно пожала плечами. — В конце концов, любая птица способна чувствовать магию своего рода. Так почему мы должны исключать из испытания птицу леди Бартон?