Через полторы минуты все окна в квартире были открыты (на восьмой этаж, я надеялась, лже-газовщики подняться не смогут, если не умеют летать). Дым проникал в другие комнаты, но не выдувался. Я включила напольный вентилятор, но сизому (точнее уже синему) дыму хоть бы хны. Тогда я пошла в кухню проверять бутылку с ромом для коктейлей Марине Васильевне и ее подругам с работы. Вдруг она «опустела», а я и не заметила, пока готовила сироп?
Вроде бы бутылка как была полной, так и осталась. Даже не открывалась ни разу. И почему я сомневаюсь в чистоте собственного рассудка? Потому что дыма стало еще больше, и из коридора доносится грохот. Словно дверь выломали. Я уже не знала, за что мне хвататься и как защищаться. Я даже не знала, хотела ли я, чтобы Марина Васильевна поскорее пришла, или ей лучше здесь не появляться?
Из доступных средств самообороны — бутылка рома. На новую сковороду не хватило денег, а старую я не то что одной, двумя руками не подниму. За нож хвататься тоже страшно. Сама же пострадаю за «превышение самообороны». Не хотелось бы оказаться «самадуравиноватой» в ситуации, где я вроде изначально ни в чем не виновна.
В синем с сиреневым оттенком дыму заиграли золотые звездочки, и я поняла, что у меня совершенно точно поехала крыша. Хотелось вскрыть бутылку и выхлебать столько рома, сколько смогу, чтобы уж точно отключиться. Наутро будет болеть голова, зато все галлюцинации высплю. Останавливало чувство вины перед Мариной Васильевной. Она ведь для себя и своих подруг ром покупала, а не для меня.
С телефоном в обнимку я прячусь в шкафчик кухонного гарнитура. Я достаточно маленького роста и толщины, чтобы влезть в широкий шкафчик тумбочки под кофеварку. В полной темноте я выключила звук у смартфона и стала написывать всем, чьи номера у меня были, что ко мне в квартиру вломились газовщики. Пусть уж лучше на обследования отправят, чем я останусь одна. Тем более что номеров у меня раз-два и обчелся.
Первой написала Марина Васильевна, что она будет через несколько минут. Я надеялась, что мирного соседа, постоянно выпивающего на лавочке во дворе, потому что жена дома не разрешает, Марина Васильевна позовет с собой. Несмотря на покорный нрав, выглядел сосед впечатляюще и уже который год гонял малолетнюю шпану, чтобы не мусорили рядом с его лавочкой.
Я старалась не дрожать и не издавать ни звука. Не могла у меня так знатно поехать крыша без причины! Я ведь не пью, не курю и всякую дурь не принимаю. Никакие наследственные психические расстройства не были выявлены за двадцать лет моей жизни. Никаких трагедий в последнее время не случалось и никаких триггеров не активировалось. Разве что завершение ремонта, который на шесть лет поглотил меня с Мариной Васильевной, могло спровоцировать возвращение страха быть убитой ее бывшим мужем, как их общий сын и мой сводный брат.