Кабинет Петровой находился на недавно надстроенном четвёртом этаже, куда с третьего вела крутая, прямая, без площадки, железная лестница с мраморными ступенями и деревянными, отполированными и покрашенными под орех перилами. Постучав в высокую дверь и услышав важное: “Заходите!” — он вошёл в кабинет, в котором прежде ни разу не был. И с интересом окинул его быстрым взглядом. Помещение было сравнительно небольшим, прямоугольным, но свободно вмещающим в себя длинный ряд стульев с мягкой обивкой, стоявших вдоль левой стены от двери, а с правой в углу, перед большим окном, украшенным лёгкой, прозрачной тюлью, за тяжёлыми коричневыми шторами стоял холодильник “Минск” и два стола — рабочий и для совещаний. С чисто побеленного высокого потолка свисала трёхрожковая люстра из богемского стекла, которая несмотря на то, что света ранних сумерек явно не хватало для освещения кабинета, ещё не была зажжена. Но ярко горела настольная лампа под розовым, шёлковым абажуром, в свете которой Наталья Константиновна просматривала какие-то служебные бумаги.
К вошедшему и скромно поздоровавшемуся Анатолию Петровичу она, деланно сухо ответив на приветствие, не вышла навстречу, словно давая понять, кто в кабинете хозяин, а, слегка улыбнувшись накрашенными полными губами, пригласила сесть за стол. Но молодой строитель, словно принимая вызов, занял один из стульев у самой двери. Положил ногу на ногу, достал из папки докладную записку и устремил на начальника отдела вопросительный взгляд, твёрдо говорящий: “Вы меня вызывали — я прибыл! Готов к докладу и исполнению дальнейших указаний!..” Вдруг без стука дверь распахнулась и в кабинет запросто заглянула пожилая женщина, одетая в длинный синий халат, с ведром и шваброй в руках. Увидев её, Наталья Константиновна тотчас довольно вежливо, но с заметным волнением в бархатном голосе сказала:
— Степанида Ивановна, я ещё задержусь... Можете идти домой!
— А как же уборка? — спросила уборщица.
— В понедельник наведёте порядок! Хорошо?
— Как прикажете! — с готовностью ответила женщина, но прежде чем уйти, как-то многозначительно посмотрела на Анатолия Петровича.
Едва дверь закрылась, Наталья Константиновна быстро заперла её на ключ. И когда повернулась, то молодой строитель увидел перед собой совершенно другую женщину, ибо она не только одарила его улыбкой, исполненной открытости и тепла, но и томным взглядом женщины, страшно соскучившейся по мужской ласке. Но сдерживая свой страстный порыв, она нарочито медленно открыла холодильник и бесцеремонно перейдя на “ты”, учтиво спросила: