На ленских берегах (Переверзин) - страница 158

— Мария, извини, что беспокою, но ты мне можешь толком объяснить причину, которая, судя по вдруг охватившей тебя хмурости и замкнутости, сильно гнетёт душу? — стараясь быть вполне спокойным, тихо спросил Анатолий Петрович серьёзно расстроенную жену.

— Извини, но этот вопрос, мне кажется, должна задать тебе я! Считай, что я это уже сделала! Будь добр ответить на него, как на духу!

— Да мне нечего отвечать, поскольку я за собой не чувствую никакой вины, по крайней мере, такой, чтобы о ней говорить!

— Даже так!.. Ну, ты и даешь!.. А унижать меня как женщину, между прочим, свою жену, в глазах своих старых друзей и пигалицы, их студентки-родственницы — это, по-твоему нормально?! В порядке вещей?!

— Милая, ты о чём таком странном говоришь?!

— О том, дорогой, что мой законный муж весь вечер неприлично пялился и пялился на студентку! Знаешь, смотрела я на тебя и в самом деле по-настоящему боялась, как бы твои, извини, бесстыжие глаза из орбит не вылезли! Если ты такой влюбчивый, то на мне-то зачем женился и привёз в эту захолустную таёжную дыру? — и, не дожидаясь ответа, вызывающе заявила: — В общем так! Я решила завтра же первым автобусом возвратиться в город! А оттуда улететь домой, чтобы, как можно скорей забыть всё, что было между нами, как страшный сон!

Анатолий Петрович, тотчас поймав себя на мысли, что его предположение насчёт ревности Марии, к сожалению, оправдалось в полной мере, на некоторое время ещё не с сожалением, но уже с грустью замолчал. Тогда у него всерьёз оставалсь только два выбора. Первый — это сказать себе: “Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало...” — и как-нибудь попытаться уснуть, таким образом предоставить жене время успокоиться и утром, которое, как известно, вечера мудрее, скорей всего, изменить своё ультимативное решение. И второй, заключающийся в том, чтобы сполна, несмотря на позднее время, объясниться с женой в надежде если не на полное, то хотя бы терпимое примирение. И, решив сделать именно так, он не спеша, но уверенно заговорил:

Конечно, ты вправе поступать по своему усмотрению, и я это не собираюсь оспаривать! Но должен напомнить старую истину, гласящую, что редко когда решения, принятые в горячке, в обиде и в ревности, бывают на поверку единственно верными. Да и потом, совсем не зря же сказано: прежде чем один раз отрезать, семь раз отмерь! В отношении Ирины, честно признаюсь, что я порой действительно восхищённо любовался её красотой и не по возрасту ранним умением показать себя в чужих глазах равно самостоятельной и величавой, что ли... Это природный дар! Поэтому к нему иначе, как с уважением, относиться нельзя! Но я смотрел, как ты выразилась, на студентку, с не большим восхищением, чем делал бы это в художественном музее, глядя на мастерски написанную картину. Да-да, именно так — и только! Что она для меня? Вспыхнувший на одно-другое мгновение небесный всполох, который, быстро сгорев, кроме светлого воспоминания лицезрения прекрасного, в душе ничего не оставит. И сколько ещё в моей жизни будет таких ярких всполохом, только одному Богу известно. Но чем больше, тем лучше, ибо с каждым из них моя душа будет очищаться от накипи горького бытия, чтобы взлетать на такую высоту жизненного вдохновения, на которой только и возможно творить счастье, чтобы делиться им с другими! К сожалению, я ещё пока не могу твёрдо сказать, что от страстной любви к тебе схожу с ума. Но ты женщина, которая мне нравится, которую я назвал своей женой, заметь, уже раз жестоко обжегшись на супружестве. Это говорит о том, что я вполне осознанно, взвесив, обдумав все твои хорошие и не очень качества, принял для себя, может быть, самое главное в жизни решение — связать до конца дней моих свою судьбу с твоей. При этом я никаких клятв, заверений в верности от тебя не потребовал! Да и сам не давал! Чтобы жить в мире и согласии одной семьёй, надо в одночасье не бросаться высокопарными словами, а, словно дом, пусть по кирпичику, но неутомимо, день за днём, строить отношения доверия, надежды и любви между мужем и женой. Другого, чтобы в супружестве быть счастливым, не дано, да и вряд ли надо! Я отдаю себе отчёт, и было бы хорошо, если бы ты смогла меня понять, что десятилетняя разница в возрасте, которая существует между нами, некоторое время будет чаще мешать, чем помогать, не только слушать, но и, самое главное, — слышать друг друга. Значит, если мы хотим на самом деле создать настоящую семью, в которой, в конце концов, не только наши будущие дети были бы скрепляющим цементом, но и великая любовь, то должны запастись терпением, выдержкой, которая не позволит от недовольства друг другом уходить в себя, как сегодня сделала ты, а спешить в спокойном разговоре произвести так называемый “разбор полётов”. Принято считать, что в начале всего на земле было Слово, так пусть оно никогда, ни при каких обстоятельствах не изменит нам... Всё, что волновало мою душу, я, кажется, с присущей мне от природы честностью, сполна сказал. Поймёшь ли ты меня или нет — не знаю!.. Но очень хочу надеяться хотя бы на то, чтобы ты смогла услышать крик моей души! А теперь, извини, я хочу спать, тем более, что мне ни свет, ни заря подниматься...