После этого разговора, из которого Анатолий Петрович узнал, как его — да-да именно его! — Мария достойно вела себя в магазине, отстаивая его доброе имя, он стал относиться к ней с ещё более возвышенным чувством глубокой благодарности, всё больше и больше понимая, как она ему дорога и необходима в этой жизни, которая с каждым днём по воле бездарных, от старости ставших самыми настоящими маразматиками власть имущих становится всё беспросветней!
Накопившаяся в теле больше чем за неделю тяжкой прополки усталость, треволнения за погибающую капусту и огромная работа по решению всего объёма производственных проблем, свалившихся Анатолию Петровичу на голову, как снег с крыши, вместе с тряской дорогой, укачивающей, словно морская пологая волна, сделали своё дело, и он, держась за ручку, медленно погрузился в сон, в котором ничего, кроме спасённой капусты, всё плывущей и плывущей перед глазами, не видел. Проснулся он от того, что машина остановилась. Медленно, словно налитые свинцом, разодрал веки и увидел перед собой огромные, очень похожие на цапель, подъёмные портовые краны на мощных стальных ногах-опорах, с длинными клювами-стрелами, двигающимися то в одну, то в другую сторону, разгружая пришвартованные к пирсу баржи непосредственно в автомашины с длинными прицепами. По портовой площади, стрекоча бензиновыми моторами, взад-вперёд сновали автопогрузчики с гидравлическими подъёмниками, напоминающими огромные вилы. С палуб барж то и дело сквозь металлический скрежет и визг доносились команды: “Вира!”, “Майна!” Рядом с машиной возвышалась двухэтажная деревянная контора с двухскатной шиферной крышей, обитая зелёной вагонкой. От времени и непогоды на ней во многих местах краска вспучилась или вовсе отпала, и здание имело жалкий и неприглядный вид, совсем не соответствующий статусу алмазодобывающей компании, одним из многочисленных подразделений которой являлся речной порт, кстати, по объёму перерабатываемых грузов второй на Лене.
Анатолию Петровичу повезло: начальника порта Евгения Ивановича удалось застать на месте, в большом, несколько мрачноватого вида кабинете с окнами, выходившими на реку с судами, что позволяло, сидя за рабочим столом, следить за всем ходом разгрузочно-погрузочных работ и в случае каких-то сбоев в их отлаженном годами ритме по громкой связи давать мастерам необходимые указания. “Да, руководить из кабинета — это не мотаться по всем отделениям, на один объезд которых требуется целая неделя, включая воскресенье!..” — отметил про себя как бы между прочим Анатолий Петрович. И за руку поздоровался с вышедшему к нему навстречу из-за стола начальником речного порта, мужчиной сорока лет, с фигурой волейболиста: высокой, поджарой, с длинными руками. Одет он был в чёрный костюм с туго повязанным тёмным с белыми мелкими крапинками шёлковым галстуком. Его лицо было красивым, с теми мягкими, правильными чертами, которые обычно у женщин вызывают чувство досады, ибо говорят о слабоволии, неумении, да и нежелании до конца решать круто поставленные суровой жизнью вопросы.