— Вот ты, Виктор, про КГБ говорил!.. А я тебе расскажу, какими же крамольными мечтами мы с моим отцом, между прочим, сыном самого настоящего по-сталински кулака, а по-человечески — рачительного хозяйственника-крестьянина жили, когда я, окончив школу, пошёл работать подменным скотником на совхозную ферму. Так вот, бывало лежим мы с ним вдвоём, закинув руки за головы, на раскладном диване, слушаем транслирующийся по радио эстрадный концерт с участием наших любимых артистов: моего — Муслима Магомаева, отцовского — Иосифа Кобзона, и потихонечку говорим, что как было бы хорошо вернуть времена столыпинских реформ, когда каждому крестьянину, пожелавшему осваивать дикие сибирские земли, выделяли земляной надел, выдавали для закупки семян и техники льготный кредит — и будь здоров! — с душой да с песней от зари до зари возделывай суровую землицу, выращивай, что рынку угодно, и будь счастлив! Причём многократно!.. Ведь над тобой в виде строгого надсмотрщика никого, кроме твоей совести, нет! Не то, что сейчас! Всяк вышестоящий чиновник, хоть инструктор райкома, хоть представитель народного контроля, хоть следователь прокуратуры — всех не перечтёшь! — только и смотрят, как бы совхозные директора по команде, спущенной из министерства или обкома партии, точно в срок и неуклонно шли, как лошади на весенней вспашке, строго одной бороздой, по которой ещё хаживали наши деды, нет, прадеды!
— Обидно?! — спросил Виктор, замолчавшего шурина.
— Противно! Но главное — бесперспективно!
— В таком случае, как же ты совхозом руководить будешь?
Есть такая пословица: “Капля камень точит!..” Вот я и возьмусь за самое первостепенное, без чего не может быть поднята сполна производительность труда, — за пробуждение у своих рабочих, к счастью, всё ещё окончательно не убитого, а только заснувшего в подкорке сознания чувства хозяина той земли, на которой он работает!
— А разве такое в наше время возможно?
— Возможно! Конечно, не с таким большим размахом, как страстно хочется, но повторяю — возможно! И совсем, как некоторые наши соотечественники, из-за своей экономической, да и политической близорукости разуверившиеся в крестьянском светлом будущем думают, не на пустом месте, а через те же небольшие сельскохозяйственные кооперативы, которые наконец-то, пусть через пень-колоду, но стали появляться и у нас в районе! Вот только, чувствую, много чего придётся пересилить, а может, просто, стиснув зубы, переждать. Не может быть, чтобы наверху, в Кремле, в конце концов, окончательно не поняли всю необходимость не только жить по-человечески, но хозяйствовать на земле!