— Анатолий Петрович, как порой говорят между собой, да и нам, молодым, наши поселковые старики, от времени словно обросшие, как вековые пни густым, лохматым мхом, прозорливой мудростью, ваши справедливые слова — Богу бы прямо в уши!..
30
Больше недели ушло на рабочий объезд всех пяти отделений совхоза, готовящихся к уборочной. За это тяжёлое время, когда в сутки удавалось отдохнуть во сне не больше пяти часов и порой оставаться без обеда, Анатолий Петрович сильно спал лицом, скулы обострились, живот втянулся, и он стал походить на себя — студента-заочника после сдачи полуторамесячной сессии за десять, максимум, двенадцать дней! Но его синие глаза, ставшие ещё больше, от сознания на совесть выполненного намеченного плана удовлетворённо светились тем светом, когда жизнь кажется прекрасной, а о неминуемой смерти совсем не думается даже в самые тягостные минуты. Ведь бешеный рабочий ритм оказался оправданным, и точно двадцать четвертого августа, как и было условлено на совещании, управляющие по телефону доложили, что подготовка к уборочной в полном объёме завершена. Лишь в одном отделении, самом ближнем после центрального, том самом, что находилось за величественной Леной, — Наторинском — из-за внезапного выхода из строя двигателя единственной в совхозе самоходной баржи необходимое для проведения уборочных работ количество горючесмазочных материалов, как в ответ на строгое замечание пообещал управляющий, закончат силами “Сельхозтехники” завозить только сегодня.
Но Анатолия Петровича это хотя и расстраивало, но не пугало, ибо он был уверен, что упущенный день наторинцы быстро наверстают. Живя на протяжении многих веков по нескольку месяцев в году — и в наводнение, и в ледостав — оторванно, как на острове, от всего мира, они привыкли бытовые и производственные проблемы разрешать всем коллективом, дружно, с полной самоотдачей не только рабочих, но и приходивших на помощь их подросших детей. Поэтому Анатолий Петрович не без основания спокойно подумал: “А какой будет день — двадцать шестого?” — и, быстро посмотрев на настольный, перекидной календарь, прочитал: пятница! Это значило, что если даже немного позже, чем строго намечалось, он прикажет начать уборку картофеля, хотя бы в одном — центральном отделении, то его точно до понедельника — целых три дня! — никто из райисполкомовских чиновников или управления сельского хозяйства сурово не одёрнет, грубо не попытается поставить на место, заставляя придерживаться спущенных сверху, как с потолка, сроков уборочной кампании. А тем временем производственный маховик уборочной удастся раскрутить настолько, что его остановить не решится даже первый секретарь райкома!