– Зато Настя знает, что такое работать, добиваясь повышения, а остаться в итоге ни с чем. И да, Илья обожает тыкать меня носом в мои ошибки, Эмма Константиновна, – подмигиваю женщине, вконец осмелев. В конце концов, мне терять уже точно нечего.
– Настя, – осаждает меня женишок.
– Что, любимый?
– Ешь.
– Как скажешь, – одариваю дышащего огнем от гнева Сокольского улыбкой и под его пристальным взглядом запихиваю в рот вставшую комом в горле помидорку.
Нет, мы точно либо убьем друг друга к концу выходных, либо меня закопает где-нибудь под пальмой Эмма Константиновна, за то, что я так смело перечу ее любимому сыночку.
– Илья.
– Что еще, Настя?
– Ну, ты же знаешь, что я все-равно тебя люблю, – делаю контрольный выстрел.
– Я чувствую эту любовь в каждом взгляде, любимая.
– Вы забавные, – загадочно говорит Сергей, – мы в молодости с Эммой тоже могли за час пять раз поругаться и десять помириться. И какие это были примирения, о-о-ох… – так хитро постреливает в жену глазами Сергей, что намек на то, какие это были “примирения”, вполне прозрачен. И я, кажется, краснею вся до самых кончиков волос, а Илья давится не вовремя взятым в рот кусочком мяса.
– Да перестань, – отмахивается Эмма, посмеиваясь, и надо же, я вижу, как у этой женщины-скалы зарделись щеки, и она даже неловко стала обмахиваться салфеткой.
Нет, похоже, она тоже человек?
Как там сказал Сокольский – мне не чуждо ничто мирское?
В итоге я замолкаю, и Эмма тоже, а вот мужчины заводят тихую рабочую беседу. Мне, как человеку, который работает с Ильей рука об руку и знает едва ли не все его проекты, их диалог тоже в какой-то степени интересен и понятен, а вот Эмме явно скучно. Я полагаю, что она в своей жизни и дня не проработала, а все разговоры в их женском обществе крутятся исключительно вокруг одежды и прочих атрибутов дорогой жизни.
Я уже мысленно успокоилась и решила, что внимания к моей персоне больше не будет, когда двери в столовую открываются, и забегает вся растрепанная Каролина, с разбегу плюхаясь на стул напротив Ильи.
– Каролина, что за вид? – округляет глаза Эмма. – Что с твоими руками и щеками?
А что с ними? Ну да, в земле, и вообще девчушка все так же слегка растрепана, но по ней же и так понятно, что она такой типичный сорванец.
– Играла, – коротко бросает любимой бабуле Каролина и хватает вилку, без лишних разговоров начиная уплетать горячее за обе щечки. Вот по-настоящему детская непосредственность. Ей точно плевать на все эти заговоры и интриги, что плетутся в доме.
Но не тут-то было...
– Дядь Илья, – встревает посреди фразы Каролина, смачно причмокивая соком из бокала. – А как вы с Настей познакомились? – поднимает свой черный взгляд девчушка на дядю, а потом и на меня, бегая любопытными глазками.