А я?
Да, у бассейна не сдержался. Посмеялся. Это было и правда, забавно со стороны наблюдать ее падение в воду, но до тех пор, пока я не увидел в ее глазах слезы. Я и правда, наверное, веду себя, как мудак. Сначала говорю, что рядом и помогу в случае чего, а потом бросаю одной разбираться с фонтанирующими пакостями дамами семьи Сокольских. Идиот.
– Как водичка, дядь Илья? – хохочет племяшка, а я, стянув с себя рубашку, провожаю взглядом Загорскую в напрочь промокшем сарафане. Ее дрожащие от страха руки до сих пор яркой картинкой стоят перед глазами.
Это же всего лишь бассейн! Что за черт?
– С тобой мы еще поговорим, – бросаю взгляд на тут же присмиревшую девчонку и в который раз поражаюсь, как у моей кроткой, тихой и спокойной сестрички могло вырасти такое шебутное и непоседливое чадо. – Ты извинишься перед моей Настей.
– Нет, не буду, – топает ножкой Каролина и прячется за бабушку. Конечно, кто бы сомневался. Это ее главная союзница в этой “войне”.
– Илья, не перегибай, – протягивает мне полотенце мать, дожидаясь, пока я выберусь из воды. – Это всего лишь игра. Шутка. Каролине не за что извиняться. Эта Настя...
– Хватит! – перебиваю мать. – Это я перегибаю? – делаю многозначительную паузу. – Может, хватит ее цеплять? Вы за один день умудрились устроить ей здесь ад! – смотрю в глаза родной женщины, которая, ну, не может быть настолько бессердечна. Я уверен. – Неужели тебе правда доставляет такое извращенное удовольствие издеваться над ней, зная, что она не ответит просто потому, что не привыкла играть в эти ваши “змеиные игры”?!
– Ты как со мной разговариваешь!
– Так. Мама, – меня понесло, по-настоящему разозлило и задело, и толчком стал обвиняющий и испуганный взгляд Загорской. Чувствую себя так, словно я закинул ее в клетку с тиграми и бросил на растерзание.
– Я не сказала ничего плохого. Только правду.
–Эмма, ты и правда переходишь границы, – вступает в наш диалог отец, упирая руки в бока.
– Я впервые за пять лет оказался дома, и как вы меня тут встретили, а? – перевожу взгляд с племянницы с красными щеками на мать с упрямо поджатыми губами. – Чем она тебе не угодила? Что она тебе сделала, что ты так пренебрежительно к ней относишься? Не родилась с золотой ложкой во рту? Не имеет на счетах миллионы? Или не трещит каждую минуту о дорогущих шмотках?
– Она тебе не пара!
– Да что ты заладила, как попугай, Эмма? – фыркает отец. – Сын счастлив, и ты должна быть рада. Оставь девчонку в покое, хватит кидаться в нее колкостями, в самом деле. Посмеялись и хватит. А ты, – смотрит на Каролину отец, – пойдешь и попросишь прощения за свою выходку. И если я еще раз узнаю, что ты шаришься по комнатам гостей – выпорю!