Котятки неуверенно закивали, если Петрович спрашивает такие вопросы, значит ждет положительного ответа. Я тоже неуверенно кивнула.
— Молодцы, — кивнул он мне, злорадно ухмыляясь.
— А какова вероятность того, что человек, испытывая судьбу, останется безнаказанным?
Тут я уже точно поняла, что речь идет обо мне.
— Пятьдесят на пятьдесят. — тихо пискнула я.
— Умница, Громова! Садись, пять. Хотя нет… тебе не повезло, судьбу тебе обмануть не удалось. Итак, мои дорогие… Все вы видели, что студентка Громова не посещала практические занятия?
Вот сволочь! Он сразу решил меня отчислить, но решил сделать это не просто так, а прилюдно унизив.
Ребята неуверенно покачали головами, не зная, чего дальше и ожидать. Кто-то укоризненно смотрел на меня, пытаясь понять, что же такого страшного я совершила.
— Я думаю, что вам надо получше подумать над ответами. Четвертый курс как-никак…
Ну вот, он им еще и угрожает.
— А сегодня ночью эта, с позволения сказать. Студентка пробралась в больницу и занималась шпионажем. А это уже преступление. Вы же не хотите стать соучастниками преступления? Лихачева?
— Я! — пропищала тощая Наташка, в волнении теребя куцую косу.
— Что я? Не хочешь, говорю, соучастницей пойти?
— Н-н-нет…
— Ну вот и молодец. Короче, только вякните в ее защиту хоть слово, живо всех сгною.
— Вы сумасшедший, — спокойно сказал я Петровичу в наступившей вдруг тишине.
Петрович кажется даже подавился собственной желчью, так пожелтело его лицо. он медленно, очень медленно и молча подходил ко мне, пока не упёрся мне в грудь. Со всей дури тыкнул пальцем мне прямо в лоб и произнес, брызжа слюной прямо мне в лицо:
— Нет, Громова. Это такие как ты сумасшедшие, раз делают вещи, не думая о последствиях. И такие как ты должны проходить лечение принудительно!
Я отступила на шаг и убрала его палец со своего лба. Демонстративно вытерла лицо платком и процедила:
— Только не у таких, как вы. Вам самому место тут.
Все, прощай работа, прощай универ. Четыре года псу под хвост… и все из-за чего? Из-за того, что не могла свой язык за зубами держать. Дура, Лиза. Лиза дура.
— Пошла вон.
Я медленно развернулась и тут он как заорал:
— Пошла отсюда вон!
Уже у порога я обернулась и громко и отчётливо сказала:
— По вам самому психушка плачет. А ваш неуд я все равно оспорю. И еще… в отделении кто-то намеренно пугает пациентов, обернувшись простыней, ну или чем там. Я еще выведу вас на чистую воду!
И показала обалдевшему Петровичу свой фирменный язык.
— ВОН! — заорал он, но я уже выпорхнула из этой обители зла и понеслась к выходу.