И знаете, такая лёгкость вдруг меня охватила, что я без сожалений сбросила халат, схватила сумку и буквально выбежала за ворота больницы.
Свобода… вот оно счастье! Ни работы, ни рабства… красота!
Денег тоже теперь не будет, образования не будет. Класс!
Присела на скамейку в соседнем сквере и тут поняла, что меня накрывает. Слезы полились сами собой, и я то и дело шмыгала носом, пытаясь их унять. Еще и платок забыла в кармане халата.
Тут как раз и Эмка позвонила и пришлось мне все подробно ей рассказать.
— Не реви. Прорвемся.
— Ага, — всхлипнула я, — прорвешься ты. Куда? Все небось подтвердят, что я ему нахамила. И что на практику якобы не ходила.
— Ой да ладно… еще и не такое случается, думаешь так легко тебя из универа выкинуть? Напишешь объяснительную…
— Да он мне практику не поставит. Сессию не учтет. Ты что, не понимаешь? Не будет он про скандал говорить.
— Мда… ну погоди, тут миллион человек видели, что ты работала.
— Где? В кабинетике? Кто подтвердит-то? Ребята не будут рисковать, точно тебе говорю. Он вообще им угрожал.
— А я тебе говорю, все будет хорошо. Я узнавала, — по интонации почувствовала, что Эмка улыбается.
Я вытерла рукавом мокрые щеки, поднялась со скамейки и потопала в сторону дома.
— Спасибо, Эм. Я рада, что ты у меня есть. Только как бы и тебе не досталось…
18
Первый раз за последние четыре года, не считая праздников и каникул, я в будний день не должна была никуда идти.
Я теперь человек без работы и без образования. Зато Асю нашла. Но если предположить, что наша пациентка и есть Ася, то, где тогда Вера? Неужели Михалюк и правда ее убил?
Я вскочила с постели. А ведь надо что-то решать. И с Михалюком, и с Асей, да и с работой не помешает. Кое-какие сбережения, невеликие, кончено, у меня еще есть, но надолго их не хватит. Можно, конечно, позвонить предкам, но тогда придется и про универ рассказать, а этого они не переживут. Да и я, кстати, тоже, как выкручиваться буду? Пожаловаться на Петровича первой? Или дождаться его версии событий?
— Успокойся, Лиза, не в семь утра же, — протянула самой себе в зеркало и потопала обратно в кровать, где благополучно проспала до двух часов дня.
Женя позвонил ближе к вечеру, и я как на духу все ему и выложила. И про злого препода, и про Асю, которая Вера, или наоборот, и про работу, а точнее её отсутствие. Рогозин внимательно меня слушал и, наконец, произнес:
— Ну вот что, красавица, собирайся, я через час заеду, вместе что-нибудь придумаем.
На радостях, что хоть кому-то есть дело до всей этой истории, я быстро позавтракала, точнее уже пообедала и понеслась в ванную, чтобы привести себя в порядок.