— Не прикасайся ко мне. Никогда.
Сжав дрожащие пальцы, я поспешила убраться подальше. Делить столь малое пространство с ним невыносимо.
38
Роман.
В субботу в восемь утра на улицах не особо людно. А в помещении спорткомплекса «Чёрный Дракон» так вообще никого. Почти.
— Здравствуйте, Роман Игоревич, — администраторша на посту едва не зевнула. — Алексей Викторович в зале.
Кивнув девушке, мы с Белым проходим по узкому коридору и попадаем в большой светлый зал, по которому эхом разносятся глухие удары по груше.
Друг занят, и нас не замечает. Или делает вид, что не замечает — это в его стиле. Лекс не любит, когда его отвлекают от тренировки.
Вообще, он здорово изменил это место, когда стал владельцем. И теперь тут нет ни подпольного БДСМ-клуба с его аукционами, ни нелегальных боёв. Шевцов вымел всё это дерьмо к чертям собачьим, и теперь шаг за шагом восстанавливает репутацию отличного спортивного комплекса.
Валик остался разглядывать снаряды, а я обошёл друга сбоку, чтобы не схлопотать его фирменный хук в нос, и опёрся на стену рядом с грушей. Лекс закончил серию ударов и остановил снаряд, потом снял маску, утёр пот и уставился на меня.
— Ты чего такой взвинченный? — мало кто тренируется до упаду в субботу в восемь утра. — Снежинке опять нельзя?
— Да капец, — Лёха стащил перчатки и отбросил их в сторону. — У меня уже крышу рвёт. Малая слишком активная, и врачи боятся, что может перевернуться и так и остаться до родов в неправильном положении. Ещё три месяца ждать. У меня токсикоз уже нахрен.
— Успеете ещё, — попытка подбодрить не защитана, потому что Шевцов внимательно посмотрел и нахмурился.
— А ты тут какого хрена делаешь, Ромыч? Ещё и этого попугая притащил, — Лёха кивнул на Белова. У них взаимная неприязнь. — Во сколько роспись?
— В два, — я отвернулся и уставился в окно. Действительность накатила, отравляя воздух вокруг. — За Аней заезжаем в одиннадцать.
Лекс пару секунд смотрел молча, и у меня даже проскочила мысль, что сейчас он мне снова врежет. Но Шевцов только мрачно покачал головой и упёрся руками в батарею рядом со мной, продолжая восстанавливать дыхание.
— А чем отец поимел тебя, чтобы заставить жениться?
— Рассказал про её деда, — я снова отвернулся к окну. Смотреть другу в глаза непросто. — Заблокировал все мои счета, а потом сказал, что пустит её по миру. Знаешь, Лёха, я за всю свою жизнь и подумать не мог, что отцу «Ситистрой» дороже сына. Я накосячил, да, тут и говорить не о чём. Но почему он так взъелся? Отец никогда не ставил мне ультиматумы, и никогда фирма не была для него ценнее семьи. Я все силы вкладывал в дело его жизни, а сам остался на нуле, как только папеньке что-то не понравилось.