— Что купить?
— Мм… что-то… чтобы…
— Понял.
Шевцов вышел из машины, а я выдохнула и закрыла лицо руками. Как же трудно теперь. Рома, зачем ты это сделал? Зачем заставил меня испытывать всё это? И почему я чувствую такой жгучий стыд, хотя ничего плохого не сделала?
Лекс вернулся минут через десять и протянул мне коробку.
— Яна сказала, в инъекциях надёжнее. Если сильно переживаешь, можем сейчас ширнуть. Но, думаю, полчаса роли не сыграют. Там сутки в запасе.
— Нет, я подожду. Спасибо. Сколько я должна тебе?
Шевцов зыкнул так, что ответ на последний вопрос стал очевидным. Он снова завёл машину, но трогаться не спешил. Повернулся и вперился мне в лицо своим тяжёлым взглядом.
— Ань, я понимаю, что тебе неприятно, но ты должна мне всё рассказать. Роман — мой лучший друг. И прежде, чем сломать ему нос и оторвать яйца, я должен знать подробности.
Лекс — жуткий тип. Ещё с самой школы я старалась держаться от него подальше. Но свет в глазах подруги, который он смог зажечь, говорил о многом. И вдруг неожиданно для самой себя я всё рассказала. Лучшему другу парня, что втоптал меня в грязь. Рассказала и о том дне, когда Рома ночевал у меня, и о рисунке, даже про обои рассказала. И про сегодняшний вечер, про его обидные подозрения и о том, что случилось после.
Лекс выслушал молча, ни разу не изменившись в лице, а потом так же молча выехал на дорогу. Он не успокаивал и не говорил слова утешения, когда я, сжав коробку с экстренными контрацептивами, разрыдалась. Отвёз меня к Яне, вручил той как куклу, а потом уехал.
34
Роман.
В дверь коротко постучали. Идите на хер, я никого не хочу видеть.
Но стук повторился.
Я встал, покачнулся и запнулся о пустую бутылку, но всё же доковылял до входа. Отпер замок и приоткрыл дверь, и тут же меня отбросило назад, затопив резкой жгучей болью. Я упал на задницу, не хило так отбив и её, и схватился за нос. Руки сразу окрасились в кровь. Краем глаза заметил широкие тяжёлые шаги, прежде чем меня подняли за грудки и встряхнули.
— Ромыч, какого хера?! — разъярённо прошипел мне в лицо Лекс.
Я попытался оттолкнуть эту махину от себя, и хоть был далеко не рахитичным, эту гору сдвинуть не получилось.
— Отпусти, — удалось прохрипеть. — Больно, блядь.
— Она так же тебя просила?
— Лекс!
— Трахать бабу без её согласия — это дно, Рома!
Лёха разжал хватку, и я мешком обмяк на пол, закашлявшись. Встать не получилось, да и не хотелось. Он прав. Сотню, тысячу, миллион раз прав, только поздно уже.
— Думаешь, я не знаю? — я кое-как сел, уперев руки в согнутые колени, и сплюнул кровь прямо на пол. — Думаешь, сам не в шоке?