— Ну что ж, давайте к столу! — мама широко улыбнулась и взяла под руку будущую сватью.
В гостиной стоял большой накрытый стол. Мама очень постаралась к такому событию. Игорь Евгеньевич водрузил в центр большой каравай, а меня стало воротить от картонности всего этого жалкого действа. И как-то обидно за собственных родителей, что они и не в курсе, что тут разыгрывается жуткий спектакль. Но лучше пусть будут не в курсе.
Дедушка был очень рад видеть своего студента, с которым они столько лет продолжали поддерживать дружбу. Устроил целый допрос Роману, о том, на совесть ли я работаю, и не стоит ли ему стыдиться, что просил за внучку.
Я с удовлетворением отметила, что, кажется, Роман тоже нервничает. Он снял пиджак и закатал привычно рукава рубашки, расстёгнул верхнюю пуговицу.
Интересно, как всё будет? Должанов своих девушек будет водить прямо в квартиру, где мы будем жить? Я ведь и надеяться не могу, что смогу остаться в дедушкиной квартире. В контракте, который мне прислал Ротканов через пару часов, как я пришла со своими требованиями, было всё чётко прописано — общая жилплощадь.
Хотя, мне, по большому счёту, плевать, кого и куда он будет водить. Пусть хоть весь публичный дом приведёт.
Потом степень сюрреализма за столом стала увеличиваться. Мама показала мой детский альбом, и все дружно посмеялись над тем, какие пухлые у меня щёки, измазанные манной кашей, и как мило я придремала на горшке. Первый класс. На этой фотке я действительно улыбаюсь от всей души. Я видела школу храмом, который откроет мне свои двери и посвятит в тайны. Я грезила о ней, рисовала ещё с младшей группы детского сада. А вот и фото с последнего звонка в восьмом классе, где я уже год, как познала ад в элитной гимназии имени Юрия Гагарина.
— Смотрите, они уже и тут рядом стояли, — заметила мать Романа. — И смотрят друг на друга как!
Ещё бы. Должанов тогда воткнул мне циркуль в задницу и наслаждался результатом.
Когда экзекуция альбомом, наконец, закончилась, Рома встал и официально обратился к моему отцу. Я чувствовала, как у меня начинает воспламеняться кожа, а внутренности сворачивает тошнота. Не знаю, какой резерв я выкачала, и где теперь просядет, но когда он протянул мне кольцо, я спокойно подала ему кисть и даже смогла выдавить улыбку. Его прохладная ладонь обхватила мою, и второй рукой он медленно продвинул кольцо к основанию безымянного пальца. Горло сдавило. Странно: кольцо на пальце, а сжимается удавкой горло.
За столом я смогла выдержать ещё не больше минуты и, извинившись, вышла на балкон. Мне нужен свежий воздух, хоть немного. В присутствии этой семьи я задыхаюсь, будто меня заперли в тесной коробке, через которую не проникает кислород. В гробу.