В сонме размышлений уплываю в сон. Будит меня какой-то непонятный грохот, и я подскакиваю с бешено колотящимся сердцем.
— Не пугайся, солнце, это всего лишь я, — слышу заплетающуюся речь Гаврилова и хмыкаю, — правда, слегка пьяный.
— Уверен, что слегка?
Яр замолкает. Меня даже пугает внезапная тишина, но потом слышу его приближающиеся шаги.
— Ну, не совсем. Если честно, не знаю, сколько мы выпили. Папа у тебя мировой. Но я давно таким пьяным не был. Извини.
— Переживу. Только не храпи под ухо, а то отправлю в беседку.
Ярослав хохочет и устраивается сзади, тут же притягивает меня к себе.
— Я постараюсь. Но в беседку не пойду. Там холодно и одиноко. А мне с тобой нравится.
— М-м-м-м…
Между нами снова встает тишина. Уже думаю, что Гаврилов просто уснул, но тут моей шеи касаются его губы. Этот нежный поцелуй захватывает меня в чувственный плен.
— Прости за сегодня, солнце. Я так накосячил.
Он довольно проворно для своего состояния спускается поцелуями к животу и прижимается лбом к месту, где спят наши малыши.
— И вы меня простите, крошки.
— Все хорошо.
Запускаю пальцы в его взъерошенные волосы. Поражаюсь их мягкости и податливости. В горле скапливается комок, и я с трудом проталкиваю сквозь него слюну.
— Нет, не хорошо. Я же понимаю, что я косячу, Уль. Я стараюсь, но, как всегда, все порчу.
— Ты ничего не портишь, Яр.
И я правда так думаю. Не просто его успокаиваю. Но от его слов что-то внутри надламывается. Столько грусти и печали в голосе. В моих глазах закипают слезы. С трудом различаю в темноте его силуэт и вздрагиваю. Он кажется таким ранимым сейчас. Будто что-то внутри него безвозвратно умирает.
— Мне вообще кажется, что я давно уже в тебя влип по полной. Чуть ли не с первой встречи, но боюсь все просрать. Я не переживу.
— Яр…
Тяну его наверх, встречаюсь с ним глазами. В них плещется страх.
— С чего вдруг такие мысли? С чего бы тебе что-то терять?
— Я же понимаю, что не о таком ты мечтала. Ты меня презираешь за то, что я впутал тебя во все это.
Сердце сжимается до размеров горошины. Дыхание застревает внутри. Не знаю, что сказать. Что сказать именно сейчас.
— Не презираю, поверь.
— Я не хочу вас потерять. Вы слишком дороги мне, солнце. Я просто, — он замолкает, словно на что-то решаясь, — я уже потерял одного своего ребенка.
После этих слов у меня темнеет в глазах. Ярослав скатывается с меня и утыкается взглядом в потолок. Кожей ощущаю его боль. Боюсь спросить, но и без внимания оставить эту фразу не могу. Только Ярослав словно читает мои мысли…
— Мы прожили с Мариной семь лет. Пока жизнь свою наладили, пока я поднялся на ноги. После интерната было непросто. Никто меня всерьез не воспринимал, везде только тычки были. А у меня мания возникла, — тяжелый вдох, он сжимает пальцы вокруг моего запястья, — доказать, что я не просто никому ненужный сирота. Доказал. Веришь, я уже и не помню, в какой момент появилась моя бывшая жена. Как-то раньше не заострял внимание на таком. Я семью хотел, нормальную. Радовался, как дебил, когда про её беременность узнал. А она аборт сделала. Молча…и у меня чувство такое было, словно опять я никто. Сука, беспомощность такая грызла. Не простил…