Что? Я, покраснев от возмущения, даже поднялась, но под веселым взглядом Дмитрия Сергеевича обратно села, осознав, что он снова насмехается. Это у него любимая игра теперь — подергай мышку за хвост.
— Вы! — прошипела я, напрочь растеряв от злости слова. — Вы…
— Я, — согласился он, широко улыбаясь.
— Вы просто… Вы просто чертов манипулятор!
— А вот это уже не я, — Дмитрий принялся завязывать галстук, и я на миг замерла, наблюдая за его, несомненно, сильными пальцами, которые сейчас перебирали шелковую ткань. Что-то было такое — притягивающее, манящее и крайне интимное, в этой сцене. Только вопрос, заданный низким, с хрипотцой, голосом, вырвал меня из оцепенения, разрушив всю прелесть момента: — Тоже подумала о том, насколько интересно можно использовать галстук не классическим способом?
Сглотнув ставший вязким воздух, я покачала головой и отвернулась, надеясь, что мужчина отстанет. А вообще, я лучше пойду в свою комнату — переоденусь и отдох…
— Например, мышка, — он в одно мгновение оказался непозволительно близко к почти поднявшийся мне. Так близко, что я теперь ощущала его дыхание на лице, а затем и на шее, когда он наклонился, чтобы прошептать: — я могу связать твои запястья.
И Воскресенский осторожно взял мои ладони и погладил выступающую косточку на кисти, одним прикосновением будто пуская по венам электрический ток.
— Или же, — его пальцы переместились на мою шею, и я судорожно вдохнула ставший обжигающим воздух. Либо это его дыхание?.. — Или же я могу перекинуть галстук через твою шею и тянуть каждый, когда наконец-то буду в тебе. Как тебе эта идея?
— Я… я… мне надо… — я попыталась оттолкнуть Дмитрия, но он снова сжал мои руки, теперь уже одной ладонью, а другой приподнял мое лицо, чтобы не отворачивалась.
Я хотела зажмуриться, но не смогла, завороженная его глазами — сейчас стальной цвет потемнел, будто грозовое облако. И его взгляд… Я поняла, что такое желание. Я поняла, как это — хотеть кого-то. И, наконец, я поняла, каково это — быть желанной.
Его взгляд обжигал, касался внезапно обнаженных нерв, а ещё… чего-то, что я не могла распознать, но мне стало очень приятно.
— Ты права, — принял за свое мое молчание босс. — Лучше он будет смотреться между твоих ног.
О, Господи!
От его наглых, неправильных и порочных слов у меня теплеет в низу живота, пульсирует, тянет, в ожидании чего-то пока неведомого мне. От этого приятного напряжения мне немного больно, и я сжимаю колени, чтобы не чувствовать. Чтобы хоть как-то уменьшить охватившее меня жаркое томление.
— А ткань галстука гладкая, как твоя нежная кожа там, мышка. Тебе понравится, как он будет скользить по твоим складочкам.