Да, действительно, пейзаж был потрясающий, но… Мое внимание сразу привлекла собака — большая, скорее всего, дог. Она полулежала рядом с клумбой, странно подергивая ногой. Я больше получаса сидела, наблюдая за ней, но дог никуда не собирался уходить и даже менять позу. С ней точно что-то не так…
Пытаясь прогнать проснувшуюся совесть, я поплелась из лоджии на кухню за чаем. Собака однозначно чья-то, просто хозяин отошел, а животное преданно ждет. И вообще, этот жилой комплекс полностью закрыт и дворовые собаки, тем более такие большие, вряд ли смогут перелезть под ограждением. Или… Ворота. Они ведь открываются, когда въезжают машины, и собака вполне способна проскользнуть. Отмахнуться от назойливых мыслей я не сумела даже спустя почти час, поэтому снова побежала на балкон.
Дог лежал на том же месте, не реагируя на начавший капать дождик. Почему? Я поддалась вперед, чтобы рассмотреть собаку почетче, и… У нее травмирована лапа! Или, возможно, две лапы. Поэтому она лежит и никуда не спрячется. Она не ждет хозяина, она нуждается в нем…
Я не хотела звонить Дмитрию, очень не хотела, потому что такие, как он, ничего не делают просто так. Или же мужчина может послать меня куда подальше. Примчаться с работы ради какой-то собаки? Я боялась услышать отказ в своей маленькой просьбе, но не могла сидеть, сложа руки, пока животное на улице страдает. Мелкий дождь уже перешел в ливень и нещадно хлестал по бокам раненой собаки. Она, кажется, уже даже не скулила.
Я не хотела звонить, но у меня просто не было выбора. Не мое здоровье зависело от одного звонка.
Воскресенский сразу же поднял трубку, и раздался его уверенный, низкий голос:
— Что случилось?
— Тут такое дело, я… Эм… — Я внезапно растеряла все слова, а ведь придумала целую тираду, чтобы разжалобить черствое сердце начальника!
— Давай конкретнее, мышка, — я отчего-то точно знала, что он сейчас поморщился. — У меня мало времени.
— Во дворе дома лежит собака, — испугавшись, что мужчина сейчас бросит трубку, быстро затараторила я, — и у нее что-то с лапками. Начался дождь, и вот она не может даже спрятаться.
— А что ты от меня хочешь, Вика?
Я не ощутимо вздрогнула, услышав свое настоящее имя. Кажется, я уже начала отвыкать от него.
— Ну… — смущенно протянула. — Вы не могли бы кого-нибудь прислать, чтобы меня выпустили? Я помогу собаке. Или…
Повисла напряженная тишина. Не знаю, почему молчал Воскресенский, но я просто не решилась предложить ему прийти самому.
— Хорошо, — когда я уже отчаялась и хотела отключить телефон, произнес Дмитрий Сергеевич. И его тон мне не понравился сразу. Впрочем, мое предчувствие оправдалось, потому что он продолжил: — Я приеду. Жди.