Так, хватит о нем. Прогнав назойливые мысли вон, решительно направилась в сторону кухни. Нам бы с собакой поесть. Надеюсь, Воскресенский запас корма тоже принес, а то в магазин я схожу только завтра…
Конечно, рассвет встретить не удалось, потому что летом светает уже к двум-трем часам ночи, а я легла в половину двенадцатого, но утром я все равно проснулась довольно рано и пошла к морю. Снова со Счастьем. Стихия влекла меня, и я уже успела за время пребывания в городе влюбиться в открытые водные просторы, в синие волны, что выносят на берег камешки и ракушки, и в аромат соли и свежести.
Едва мы с догом вернулись — радостные и голодные, то обнаружили проснувшуюся Елизавету Андреевну. Женщина готовила завтрак.
— Доброе утро, — улыбнулась ей и, шикнув на начавшего обнюхивать экономку пса, представила нашего нового друга: — Знакомьтесь, Счастье. Он теперь будет жить с нами.
— Доброе утро, Виктория.
Я думала, что женщина, учитывая ее чопорность, попросить держать собаку подальше от нее и вообще выходит с кухни, но нет. На мое удивление Елизавета Андреевна помыла руки, протерла полотенцем и погладила радостное животное. Конечно, ведь еще две руки, которые будут его чесать!
— Какое милое создание! Надо бы его покормить и сходить в зоомагазин. И ошейника нет! А если потеряется? И что у него с лапами?
— Поранился, — я поморщилась — в памяти вспыхнул тот день, когда я увидела беспомощную собаку на уличной парковке дома. — Печальная история, рассказывать не буду, главное, что сейчас с ним все хорошо.
— Мы его еще раз сводим к ветеринару, — пообещала экономка. — И завтрак готов. Ожидаю вас через десять минут к столу.
Кивнув ей, побежала в сторону… Не знаю почему, но я остановилась в гостиной. На столике так же лежала упаковка с кольцом. Немного поразмыслив, я быстренько спрятала мешочек в карман домашних штанов и вытащила лишь тогда, когда оказалась в своей комнате. Не стала смотреть, но наощупь ощущались камни, собранные у ободка.
— Зачем я это делаю? — я, словно обжегшись, бросила колечко на тумбочку, рядом с фотографией. Мальчик, запечатленный на ней, задорно улыбался, обнажая белые зубы. Его серо-голубые глаза сверкали счастьем, и я просто не могла представить, что такое могло случиться, чтобы он вырос Воскресенским, которого я знаю.
Елизавета Андреевна накрыла стол на террасе, откуда открывался вид на сверкающее в лучах солнца море.
— Я тоже не могу налюбоваться, — заметив мой восхищенный взгляд, произнесла экономка. — Хотя уже, считай, тридцать лет здесь живу.
Она тяжело опустилась на стул, будто на ее плечи вдруг упал груз прожитых годов.