— Все в порядке, просто нам действительно необходимо поговорить, — ответила я и вспомнила: — Скажите, а зачем нужны рабочие? Планируется ремонт?
— Ну… — я впервые услышала от нее слово-паразит. Если эта женщина железной выдержки в замешательстве, то что-то определённо не так.
— Елизавета Андреевна, пожалуйста, ответьте. Что происходит?
— Ну… — она опустила глаза на мой живот, скрытый объемным свитером. — Виктория, вы же понимаете, что все тайное всегда становится явным?
— То есть… — я просто потеряла дар речи.
— Да, и я, и Дмитрий давно в курсе вашего положения.
В голове что-то щелкнуло, каруселью кадров перед глазами пронеслись все те случаи, когда Елизавета Андреевна с намёком что-то мне рассказывала о собственной беременности, готовила более питательные и полезные блюда, "случайно" купила витамины…
Кажется, в частных клиниках конфиденциальность что-то значит, пока им не предлагают деньги.
Отчего-то я не злилась. Смысл? Просто появилось ощущение опустошенности. Пусть все идет своим чередом, а там посмотрим.
— Ясно, — я устало кивнула. — А рабочие?..
— Нам необходима детская. Переделываем старую комнату Дмитрия Сергеевича. Не волнуйтесь, все будет в порядке, ничего вредного вашему здоровью использоваться не будет.
Я только снова кивнула и пошла искать на кухне… арахисовую пасту. Внезапно подумалось, что ее сочетание с сыром — замечательная идея. А если сверху яблочные чипсы…
Воскресенский приехал через несколько часов. Я ждала его в гостиной, устроившись на диване и закутавшись в теплый плед.
— Вика? — осторожно позвал он, и я едва ощутимо вздрогнула. Давно не слышала свое имя из его уст.
— Привет, — я приподнялась, не выпуская из пальцев ткань пледа. Объемный свитер я сняла и сейчас была в футболке, которая не скрывала животик. Не хотелось пока показывать ему себя… беременную. Это тоже самое, что раскрыть перед ним душу. Но я пока не уверена, что он не растопчет ее снова.
— Привет, — Дима сел в кресло, при этом не отрывая от меня взгляда. Он словно бы запоминал меня… Так смотрят обычно когда предстоит разлука. — С тобой все хорошо? Ничего не болит?
Болит. Очень болит. Потому что я не знаю, как быть. Я будто потерялась в самой себе. Одна моя часть хочет все бросить и уехать, а другая… Меня растоптали, но я хотела… простить. Научиться прощать. Верить. Надеяться.
И все это вместе с ним.
"Люди не меняются", — шепчет сорвавшимся голосом что-то внутри меня. — "Люди не меняются, но признают свои ошибки и стремятся стать лучше. Разве не это отличает человека от зверя?"
Люди не меняются, они просто становятся лучшей версией себя.