Будем считать, что это наш первый поцелуй.
— Даже не так, я это сделаю, моя девочка.
— Спасибо. Спасибо. Спасибо… — прошептала я. Именно в эти минуты мне неимоверно нужна была поддержка, и он мне ее дал.
— А теперь… — Дима поднялся, сел на диван и привлек меня к себе. — Рассказывай.
— Что? — мне вдруг стало так хорошо. В кольце его рук, чувствуя на шее горячее дыхание — я бы просидела так вечность.
— Все, — его большие ладони мягко скользнули под футболку и легли на живот. — Черт. Это… охрененно.
Я невольно улыбнулась. В душе рождалось что-то безумно теплое, уютное, дарующее чувство абсолютного счастья. Теперь точно все будет хорошо.
Полмесяца спустя
— Как думаешь, кто у нас будет? — я с наслаждением опустилась на пуфик в прихожей. — Я чувствую себя девочкой, которая заметила кульки с новогодними подарками раньше времени, но даже глазком взглянуть пока нельзя.
— Главное, что это наш кулечек, — хмыкнул Дима, опускаясь на колени и снимая мои полусапожки на маленьком, но все же каблучке. Когда скидываешь туфли, да простит меня Воскресенский, — это покруче оргазма. — Совместное, так сказать, творчество…
— Я в тебя запущу сумочкой! — пообещала я уже мужу. Мы расписались сразу же по возвращению в Москву, а вот праздник я сама не захотела. Не знаю, почему, но… Словно бы Вселенная говорила мне, что пока рано. Ну и первый триместр очень сложен для организма будущей мамы, и у меня нет желания заниматься организацией торжества, гостями, платьем и прочим. Потом сыграем. Нам некуда спешить.
— Ладно-ладно, — рассмеялся Воскресенский. — Но знаешь…
— Мм? — я поерзала, устраиваясь удобнее. Так устала. Хотя вроде ничем тяжелым не занималась: мы с Димой всего лишь сходили на ужин с его иностранными партнерами.
— Иди ко мне, — мужчина отложил на мою обувь и поднял меня на руки. — Я соскучился.
— Ты целый день был со мной, — с улыбкой ответила я.
— Да, но бесился от того, что не могу с тобой общаться, — сжав челюсть, он зло выплюнул: — А тот чертов америкашка мог…
Я хихикнула. Ревнует. Конечно, сэр Квинзель был достаточно обаятельным и обходительным, но… Боже, ему шестьдесят и его дочери Оливии столько же, сколько мне.
— Смеешься? А мне вот смешно не было, — делано обиженным тоном продолжал муж. — Мою беременную жену пытались увести прямо из-под моего носа, пока я развлекался с чертовым договором.
— Понимаешь, — я ослабила его галстук и пальчиками забралась под рубашку, чтобы погладить горячую кожу, — я была сражена наповал. Он такой… такой, в общем! А уж пузико, Дим! Кажется, мне такой не видать даже на девятом месяце, а обидно.