Держа в одной руке башмак, он приподнял другой кровоточащую ступню и повернул её к Жуге.
– Эти, как их… Укусили.
– И всё-таки, надень его обратно, если не хочешь, чтоб тебя укусили ещё раз, – посоветовал травник. Телли пожал плечами, но подчинился. Ему вдруг сделалось не по себе. Жуга тем временем отбросил шкуру с очага и раздул огонь. Затеплил выдолбленный из тыквы светильник, пядь за пядью осмотрел весь пол, перетряхнул шкуры и только после этого успокоился. Помедлил, потянул к себе висящий на верёвке мех с водой и засучил рукава:
– Давай, показывай свою ногу. Посмотрим, что там у тебя.
– А это… – Тил сглотнул. – Что ты там искал?
– Скорпионов. Они любят воду, пот. Любую влагу.
Через час, отмытый, с перевязанной ногой, прихлёбывая терпкий, чуть солоноватый травяной отвар, Телли уже рассказывал Жуге обо всём, что произошло после его исчезновения. Травник слушал молча, то кивая, то хмурясь, и лишь один раз вскинул голову, когда речь зашла о бродячих артистах:
– Нора? – переспросил он. – Ты сказал – Нора?
– Да.
– И она мечет дротики?
– Да…
– Интересно, – пробормотал он. Взъерошил волосы рукой. – Очень интересно… Продолжай.
Тил продолжил свой рассказ, украдкой разглядывая травника. Жуга изменился за время, прожитое здесь. Он сильно загорел, скулы его заострились, волосы отросли, на лице пробилась рыжая курчавая бородка, и лишь глаза были прежние – ярко-голубые, со знакомым хитроватым пристальным прищуром. Тил поймал себя на мысли, что при свете он узнал бы травника не сразу. Ночь оказалась в этом смысле правдивее дня.
Дрова горели в очаге почти без дыма, ровным сильным жаром, хижина быстро согрелась. Снаружи поднимался ветер, Телли слышал, как над головой, по туго натянутым бычьим шкурам шелестит песок. Мальчишку постепенно потянуло ко сну. Жуга вскоре это заметил и сделал ему знак остановиться.
– Но я ещё не всё рассказал… – запротестовал тот.
– Завтра дорасскажешь.
Одеяло из какой-то мягкой рыжеватой шерсти было тонким, но грело отменно, а набросанные друг на дружку шкуры оказались гораздо удобнее колючего соломенного тюфяка. Тил послушно попытался уснуть, но любопытство оказалось сильнее усталости.
– Жуга, – позвал он, развернувшись лицом к очагу, – а, Жуга…
– Что?
– Что это за место, где мы оказались?
Травник помолчал. Подбросил дров в огонь, посмотрел на стену. Там, где снаружи привалился Рик, натянутые шкуры вдавились внутрь на добрый локоть и теперь мерно вздымались и опадали в такт дыханию дракончика.
Жуга перевёл взгляд на мальчика.
– Сначала я хотел бы знать, как ты здесь очутился, – сказал он, – но думаю, об этом ты расскажешь завтра.