– Странно они живут, – сказал Жуга, задумчиво оглядывая занавешенные окна. – Почему здесь так тесно?
– Евреям выделен всего один квартал, – рассеянно ответил Хагг, – селиться за его пределами им не разрешается. Но Цурбааген – город торговый, дела здесь у них идут успешно. Людей прибывает, а квартал всё тот же. А они совершенно особый народ, у них другая вера, свои обычаи, язык… О том, чтоб стать такими же, как все, они и думать не желают. У них нет родины, их кварталы как государство в государстве. А откупать городские земли им накладно, вот и селятся друг у друга над головой. Их терпят, но не любят.
– Почему?
– За что же их любить? – пожал плечами Золтан. – Удел еврея – ростовщичество. Они ссужают деньги под проценты в рост, а это самое выгодное дело. К концу лета половина окрестных крестьян у них в долгах за займы прошлой осени на свадьбы и налоги. Кто-то расплачивается с урожая, а кто-то не может. Земля скупа.
– Но разве они одни такие?
– Нет, конечно. Есть ещё ломбардцы из Италии со своими casana, ганзейцы, местные дельцы… Но они всё время ссорятся, плутуют, а эти все повязаны друг с дружкой и не терпят конкурентов, и потому почти всегда остаются в выигрыше. У них всегда есть деньги под любые начинания, лишь бы они приносили доход. Без них здесь всё остановилось бы. Нам сюда.
Резная дверь с отполированной до блеска медной ручкой отворилась, мягко звякнул колокольчик, и Золтан с травником оказались в небольшой, уставленной шкафами комнате с тяжёлыми драпировками на стенах. Шкафы дробились на ящички, к каждому из которых была прикреплена бумажка с надписью на непонятном языке. Горел камин. В массивных подсвечниках тусклой латуни стояли свечи. Предметов в комнате было мало, но всё было расставлено по-деловому аккуратно. Пахло пылью и бумагой.
Человек за конторкой поднял голову. Был он худ и далеко не молод, с маленькой ухоженной бородкой. На желчном, немного бледном лице блестели тёмные, глубоко посаженные глаза. Из-под маленькой шапочки, непонятно как державшейся у него на макушке, чуть ли не до плеч спадали завитые пряди волос.
– А, Золтан Хагг, – он кивнул, узнав вошедшего, и отложил перо. – Моё почтение. Проходи. Проходи. Что тебя ко мне привело?
– Мир твоему дому, Натан, – Золтан снял перчатку и, неловко действуя одной рукой, вынул из сумки мешочек. – Мы хотели бы взять денег под залог.
– Что ж, это можно, можно… А что ты хочешь заложить?
Жуга и Хагг переглянулись. Золтан неловко кашлянул.
– В том-то всё и дело, что заклад – всё те же деньги, – сказал он.
Еврей приподнял бровь.