Кто умер навсегда?
Цепочка ярких блёсток уходила в темноту.
«А что там дальше, Олле? Там, за пеленой?»
«Дальше? Дальше я не ходил… Эй, вот она! Поторопись.»
Жуга замедлил бег. Тёплая искорка приблизилась, легла в ладонь. Замерцала. Травник наклонился, ощутил тепло. Сон был непрочен, пламя трепетало. Там, снаружи девочка вот-вот должна была проснуться. Он вслушивался, перебирал слова, созвучья слов, обрывки, буквы, звуки, немоту, пока вдруг не возникло имя. Огонёк тянул с собой, сознанье возвращалось. Удивленье. Любопытство. Страх. Травник неудержимо выпадал в реальность.
Тени накатили и сомкнулись.
Свет погас.
Обвал.
Прорыв.
***
– Нелли… – выдохнул Жуга. Он поднял веки и тотчас же столкнулся взглядом с широко раскрытыми глазами девочки. – Ты – Нелли?
– Да, – просто ответила она.
– Почему же ты раньше мне этого не говорила?
– Я не знала, – она потупилась и провела рукой по одеялу. – Пока ты мне не сказал.
Глаза девчушки, карие, глубокого и тёмного янтарного оттенка, смотрели мягко и доверчиво. У травника защемило сердце.
Какие у Герты были глаза?
Какие?..
Он не помнил.
Яльмар и Арне переглянулись. Гном многозначительно хмыкнул.
– Хорошее имя, – помолчав, сказал Тил. – Мне нравится.
– За это надо бы выпить, – Яльмар встал и потянулся за кувшином.
Выпили.
– Раз уж ты нарёк её этим именем, – сказал варяг, поворотившись к травнику, – так подари ей что-нибудь. Обычай как-никак, сам же понимаешь.
– Я знаю, но ведь… у меня сейчас ничего нет. Хоть рубашку снимай.
– Ой ли? – прищурился Олле и погрозил ему зонтиком. – А ну-ка, загляни в свой карман. Загляни, загляни… Да не в этот! В левый.
Жуга послушно сунул руку в глубину кармана, и к своему немалому удивлению нащупал там что-то гладкое и твёрдое. Вытащил.
Это была маленькая фигурка белой пешки с АэнАрды, про которую он совсем забыл. Травник с какой-то беспомощностью покачал её на ладони и поставил посередь стола.
Некоторое время царила тишина. Когда же взгляды всех пятерых оторвались от костяной фигурки, канатоходца в доме уже не было.
Отличить сон от яви могут лишь Жёлтый Предок и Конфуций
Помощник
Вечер наступал неспешно. Старый Лиссбург погружался в сон. Отсюда, с высоты закат был виден особенно хорошо. Ветерок убавил силу, лишь от реки тянуло влажным холодком весенней свежести. Серел в оврагах старый зимний снег. Вставал туман. Замшелые зубцы огромной башни Берты быстро остывали.
Жуга долго стоял, рассматривая молодую поросль травы внизу, у основанья башни. В россыпи камней не видно было никаких следов, и только присмотревшись можно было разглядеть пятно чего-то тёмного, уже почти что стёртое ветрами и дождём там, где отвесная стена переходила в утолщение фундамента. Жуга взъерошил волосы рукой. Вздохнул.