— Бедный мой дружище, — я всхлипнула, зажала рот рукой, чтобы не дать себе закричать.
И в этот момент он меня заметил. Поднял испачканную морду — я встретилась взглядом с горящими зелёными глазами. Шагнула вперёд, но зверь ощерился и клацнул зубами.
— Волчок, это же я… Позволь мне помочь тебе…
В ответ от зарычал громче, яростней, и такой дикой злости, такой ненависти я не видела у него даже в первую нашу встречу — сейчас он видел во мне только врага. Одну из тех, кто ставит в лесу капканы, калечит и убивает зверьё.
Он прижал к голове уши, пока просто предупреждая, пугая. Его зубы казались такими огромными.
Шаг вперёд — глухой рык. Ещё шаг — он напрягся всем телом, щадя раненую лапу и испепеляя меня диким взглядом. Даже в таком состоянии он мог запросто перекусить мне шею, и на какой-то миг я по-настоящему испугалась. Застыла на месте, как ледяная статуя.
Внезапно рычание перешло в поскуливание, будто зверь плакал — почти как человек. И тогда я решилась.
Решилась позвать его именем, которое он, возможно, уже давно забыл.
— Эрик… Тебя ведь зовут Эрик? — и в два счёта преодолела разделяющее нас расстояние.
* * *
Эрик...
Я не слышал этого имени из уст человека целую вечность, и именно эти звуки на несколько мгновений вытащили меня из кровавого тумана боли. Она была такой острой и сводящей с ума, что казалось — с меня заживо сдирают кожу. В последние дни перед полнолунием я стал неосторожен и глуп настолько, что попался в ловушку. Я и забыл, насколько хитры могут быть люди — они выварили капканы в мясном бульоне, и я сам, по своей воле, сунулся проверить — чем там как соблазнительно пахнет?
Мною двигал только голод, желание глодать кости и рвать зубами мясо — поддавшись наваждению, перед которым не устоит ни один дикий зверь, я трепал приманку зубами, рыча от удовольствия. Как животное. Обошёл все капканы, в которые девчушка сунула палки.
Вчера вечером я смотрел издали, как Рози одну за одной обезвреживала ловушки, однако решился приблизиться только ближе к рассвету, когда голод измучил вконец. Я подкрался… и совсем забыл про осторожность. Последняя из механических ловушек была спрятана под листьями и снегом, совсем рядом с другой, поэтому, когда я наклонился за таким бессовестно привлекательным куском свиной вырезки, то ступил передней лапой в её пасть.
Сначала был оглушительный щелчок, а потом боль пронзила всю левую половину тела, будто я угодил в костёр. Зубастые челюсти намертво стиснули лапу, достали до костей — хлынула кровь. Не помня себя, потому что рассудок заволокло густо-алое марево, я рванулся так сильно, что вырвал колышек с цепью из земли. А потом бежал прочь, хромая и скуля, едва не падая в снег и оставляя позади кровавый след.