Вечером, мы как всегда встретились с Мэрроном в парке, побродили по дорожкам, обсудили последние новости. Оказалось, что новый ректор взялся вести у них курс боевой магии лично и днем устроил им настоящую головомойку. Затем молодой человек смутился и выдал:
Анна, что произошло сегодня в тренировочном зале между тобой и де Павроном?
А ты как думаешь? — раздраженно ответила я, мне просто стало интересно, какую он слышал сплетню и какие выводы из нее сделал.
Он кричал, что ты в него бросила огненный шар, за то что он назвал тебя “безродной замарашкой”, - смутился молодой человек.
И ты в это веришь?
Я не знаю Анна, вы же с ним старые враги…
Мне стало немного грустно, неужели Мэррон мог подумать, что за какие-то слова я могу вот так покалечить человека. Да я даже калечить его не хотела, я надеялась, что он почувствует горячий воздух и сам отстанет, но он как ненормальный продолжал и продолжал, от этих воспоминаний меня всю передернуло.
Вот видишь, тебя до сих пор потряхивает от его имени.
Меня потряхивает от пережитого, и это была самозащита. Я не бросала в него шар, тем более, что пятикурсник легко от него может отбится, разве не этому вас учат на парах, отбиваться от внезапных атак.
Мэррон задумался, он понимал, что я права, де Паврон был на пятом курсе, а значит мог поставить щит за долю секунды. Можно было все списать на внезапность, но если человек лезет с обидными словами, то легкий щит он должен поставить, ведь нервы у всех не железные.
Так что произошло, Анна!
Он приставал ко мне, — нехотя ответила я, — Я просто хотела его отпугнуть, но он продолжал и продолжал, я кричала, звала на помощь, но никто не пришел, а потом на нем загорелась одежда и он наконец отстал. Но я быстро ее потушила и позвала лекарей.
Мэррон молчал. Он, видимо, переваривал информацию, которую я на него вывалила. Затем он обнял меня и проговорил:
Бедная моя Анна! Ты молодец, что сумела отбиться. Ректор, видимо, тоже тебе поверил, потому что нашей группе было сказано, что аморальное поведение де Паврон отчислен из академии.
Я вытаращила глаза, то есть ректор им впрямую сказал, что виноват мужчина, а Мэррон выпрашивал у меня зачем я швырнула огненный шар его однокурсника. Я была о своем парне лучшего мнения. После этого заявления, он у меня должен был спрашивать, незачем я швырнула, а что со мной сделал де Паврон. Стало очень обидно и неприятно.
Я уже больше не хотела с ним разговаривать, а тем более упоминать, как мне помог сегодня де Крэйнер с тренировкой. Мэррон держал меня за руку, периодически целуя макушку. Сейчас меня эти действия раздражали. Моя же голова была забита мыслями. Я не стала сразу рассказывать Мэррону о том, что собираюсь участвовать в турнире и даже получила разрешение ректора. Сейчас я уже ничего не хотела ему рассказывать.