В доме свет не горит, значит, родители ещё не вернулись. Из кухни тянется приятный запах выпечки. По субботам Людмила всегда печёт пироги с капустой, и сладкие — с ягодами и с творогом. Алексей, сбросив обувь и порванную куртку, устремляется туда.
Я хочу просто молча уйти к себе, но слышу из кухни грохот и ругательства. И ноги сами несут туда.
— Что случилось?
По полу рассыпана аптечка, а Алексей вытирает снова кровь с губ, шмыгая носом.
— У тебя опять кровь, — подхожу ближе, — а вдруг это из-за удара по голове. Может, всё же вызовем скорую?
— Нет, просто разбит нос, — Шевцов сдёргивает несколько бумажных полотенец и зажимает нос, запрокидывая голову. — Найди обезболивающее.
Я собираю лекарства с пола обратно в коробку, нахожу нужное. Выдавливаю две таблетки из блистера и наливаю стакан воды.
— Держи.
Полная тишина в доме и подобие человеческого общения между мной и Шевцовым. Насколько всё было бы проще, стань мы друзьями. Но вот действительно же. Неужели его не напрягает эта война?
Алексей вытирает нос и забирает у меня таблетки и воду. Выпив и отставив стакан, поворачивается ко мне, задерживая за локоть, когда я уже хочу уходить.
— Извини, что нагрубил в машине.
Молчу в ответ, ожидая продолжения что-то типа «сама виновата», но его не следует.
— У тебя кровь ещё вот здесь, — пытаюсь сморгнуть странное оцепенение, указывая на свой подбородок.
Шевцов трёт тыльной стороной ладони, но промахивается.
— Нет, вот здесь, — протягиваю руку и касаюсь. Просто какое-то спонтанное движение без задней мысли.
Но вдруг в этом момент бьёт разряд. Болезненный такой, где-то в районе живота, от которого хочется содрогнуться и попятиться. И я рефлекторно так и делаю, но натыкаюсь спиной на крепкую руку, обвившую мою талию.
Мой резкий выдох ловят губы Лекса, и на своих я чувствую привкус его крови. Кажется, что мир вокруг трескается на осколки, осыпаясь мне под ноги. Я пугаюсь, но вместе с тем по телу пробегает странная дрожь, и я хочу, чтобы она повторилось. Тело наливается странным теплом, а голова будто заполняется водой. Или лимонадом, потому что всё, что я ощущаю — это лопающиеся лёгкие пузырьки. Ноги слабеют, когда я чувствую, как его язык касается моего. Едва-едва, очень аккуратно. Но это только сначала. Потом Лекс завладевает моим ртом полностью, вынуждая запрокинуть голову. Я чувствую его горячую ладонь на спине, а под своими — твёрдую грудь. Сознание плывёт, и я едва не оседаю на пол, удерживаемая лишь крепкой мужской рукой.