Второй раз я встретился с государем перед самым отъездом. Мы тепло попрощались, Левкон пообещал, что к осени разделается с изменниками и намекнул, что надеется и меня увидеть во главе могучей армии номадов, способной сокрушить всадников Тиргитао.
Еще в столице я тщательно готовился к операции возмездия подлецу Феоклу. Наконец, мы отправились в путь, и первая часть моего плана начала осуществляться.
Прежде, чем выдвинуться к Феодосии, я надел на себя богатый — из хлопка, который привозят в Боспорское царство из далеких стран Востока, эллинский хитон и сандалии из мягкой кожи с сияющими медными заклепками. К широкому поясу, украшенному серебряными накладками, прицепил фракийский меч и пристегнул серебряной булавкой — фибулой к хитону пурпурный плащ — гиматий. Теперь я выгляжу богатым человеком. А, как известно, с таким человеком должен путешествовать раб.
Авасий надел более простую одежду — экзомис31 и коня своего оставил с Лидом. В глазах феодосийских стражников именно он должен выглядеть моим рабом. Через плечо Авасий нацепил вместительную котомку. В ней пока покоилась смена простой одежды для меня и кинжал, завернутый в тряпицу, но в Феодосии мы планировали заполнить ее серебром из клада, прикопанного нами за храмом Аполлона.
Мы уже видели серые стены Феодосии, когда Авасий оступился и подвернул ногу. Его лодыжка тут же опухла и посинела. Если бы не его жажда мести Феоклу, то непременно бы отдал ему лошадь и отправил назад. Однако я сам недавно узнал, что такое зуд мести. И лишить товарища возможности оставить в прошлом все пережитое в рабстве по вине этого эллина я не смог. Вздохнув, решил смириться с вероятностью осложнений. Впрочем, они могли возникнуть только после окончания операции, в успехе которой я не сомневался.
В город мы вошли через западные ворота. Стражники, издалека завидев мой пурпурный гиматий, лишь подтянулись, а увидев брошенную им серебряную монету, еще и прокричали:
— Хайре, Кейсар!
Мы не знали в городе никого, Феокл не в счет, где могли бы остановиться, а ночевать на улице было опасно — это могло вызвать подозрение у той же городской стражи. Я попросил проходившего гражданина указать нам какую-либо гостиницу. Тот с удивлением оглядел человека в красивом эллинском платье, сопровождаемого рабом, и указал дорогу, но потом, повернувшись, долго глядел нам вслед. Мне тут же захотелось спросить его о столь странном поведении, но я лишь пристально на него взглянул и парень ушел. Позже я вспомнил, в какой гостинице нам пришлось ночевать в Мирмекие, и догадался, что уважаемые граждане не посещают гостиниц, ведь там ютятся только рабы, иностранцы и всякие подозрительные лица.