Она говорила и не узнавала свой голос. Словно они не муж и жена, а чужие друг другу. Да ведь так оно и есть. Это она что то напридумывала себе. А всё что было иного, просто ей приснилось. Эурелиус поступил благородно, женившись на ней, чтобы вырвать её из рук Грация. Через несколько лет он признает брак фиктивным и получит развод. А потом… Что будет потом — это уже не её дело. И она развернулась к двери.
— Постой, — голос Алистера звучал глухо. Она обернулась. Он нагнал её в несколько секунд. — Ты думаешь я так просто отпущу тебя?
Она подняла глаза. И почувствовала как кружится голова. В его глазах снова бушевал ураган, снежная буря, сметая всё на своём пути.
* * *
Он хотел отпустить её, но не думал, что это будет так сложно. Сложно притворяться холодным и равнодушным, сложно играть в эту игру. Надо признать — он не справился. Если она хочет идти — пусть идёт. Но если она думает, что он отпустит её просто так, не выяснив что между ними происходит, то она ошибается.
— Ты думаешь, я так просто отпущу тебя? — Алистер поднял голову. Диарлинг стояла напротив. Такая решительная, с гордо поднятой головой и в то же время такая слабая и ранимая. Соблазн прочесть её чувства, окунуться в них с головой, был так велик, что он с трудом удержался.
А она молчала. И это было тяжелее всех слов. Он не мог ничего объяснять, просто не умел. Он слишком долго жил один. Алистер дотронулся до её лица, осторожно, как скульптор до любимого творения, а потом не выдержал и притянул её к себе. Ну и пусть, пусть она будет сопротивляться. Он даже ждал этого. Но она стояла молча.
— Диарлинг?
Она подняла глаза и Алистеру хватило одного взгляда. Он закрывался от неё, но его всё равно смело словно лавиной робкой нежности и недоверия. Бережно прижался губами к её волосам и заставил себя разжать руки. Они дрожали. Поверить невозможно. Неужели она — его, полностью?
— Не уходи, — попросил. Голос звучал глухо. Он с трудом удержался. Хотелось поднять её на руки и кружить. Он никогда не делал так со Сюзан. Но она была и исчезла, осталась светлым миражом в его жизни. А Диарлинг — вот она, настоящая, живая.
— Не уйду, — кивнула она. А потом добавила, наверное с мольбой. — Ты ведь знаешь мои чувства, умеешь… Зачем молчишь? Чего ты хочешь?
— Я закрываюсь от тебя сейчас.
— Почему?
— Это — неправильно — читать близких, — заставил себя ответить с усилием. — Иначе никогда не научишься доверять. У эмпатов проблемы с доверием.
— Поэтому ты живёшь вот так, в одиночестве?
Алистер покачал головой. Она ведь знает, почему. Зачем спрашивает?