— Неужели нельзя было как-то по-другому? — будто сквозь пелену услышала знакомый мужской голос, напомнивший далёкое детство. — Как ей теперь всё объяснить? Как в глаза смотреть, после случившегося?
— Я понимаю, сын, что со стороны мои действия могут показаться бессердечными, или даже жестокими, но готов ли ты пожертвовать всем, что с таким трудом нами было достигнуто, ради мимолётного увлечения своей дочери? — бабулю даже в таком полубессознательном состоянии я не спутала бы ни с кем.
— На твоём месте я постарался бы её убедить, а не оглушать заклинанием, — глухо ответил отец, поскольку это был именно он, тот, чьи истории я любила слушать, когда была маленькой, тот, чьи похвалы ценились мной выше других…
— За то время, которое отводилось на портальный переход, ты серьёзно? — усмехнулась бабушка. — Ну-ну, в следующий раз предоставлю возможность тебе провернуть подобное дельце, и даже пожелаю удачи.
— Ладно, будем надеяться, Эрика всё поймёт и простит, — пробормотал отец, тяжело вздохнув, перед тем, как захлопнулась дверь, извещая о том, что он вышел из комнаты.
— Вставай, спящая красавица, — раздался рядом бабушкин ворчливый голос, — я же вижу, что ты уже пришла в себя. Кстати, предупреждаю, бросаться с кулаками на меня бесполезно: я и сейчас думаю, что поступила правильно.
— Зато я так не думаю, — обида с новой силой всколыхнулась в душе, открывая в памяти то, что ещё недавно было скрыто непроглядной пеленой.
— Милая, я не собираюсь с тобой спорить, тратя время на пустой разговор, тем более, этого самого времени у нас и так нет. Поднимайся, пора выдвигаться в путь, пока ищейки твоего деда не напали на наш след, — довольно холодно сказала она.
Глядя на то, как бабушка уверенной походкой направляется к двери, в голову пришло только одно сравнение — железная леди. А так ли хорошо я её знаю? Сейчас, глядя на горделивый профиль и высоко поднятую голову, казалось, что не знаю вовсе.
— Где-то там, глубоко внутри, под этой маской Снежной королевы, скрывается моя бабуля, — с горечью прошептала я, — передавай ей привет, и скажи, что я люблю её и скучаю.
Бабушка резко остановилась, не доходя до двери всего несколько шагов, словно наткнулась на невидимую стену, и от горделивой осанки не осталось и следа — плечи опустились, прямая спина ссутулилась, будто ей разом накинули не один десяток лет сверху прожитых. Медленно обернувшись, она устало покачала головой. При этом её взгляд выражал такую вселенскую усталость и боль, что мне даже стало стыдно. А ведь и правда, как можно судить человека, не зная, что именно заставило его совершить тот, или иной поступок? Но ведь и объяснять что-либо мне не торопились…