- Спрашивай.
- Почему именно они? Эти духи. Столько лет только они. Ты создаешь собственные уникальные ароматы. Ты можешь менять их хоть каждый день, но ты… всегда выбираешь их.
Спина матери напряглась. Кипяток булькнул в чашке, проливаясь на кухонный гарнитур и тонкой струйкой стекая на пол.
- Мам, - кинулся Рома из-за стола, желая помочь женщине. Снова эта апатия, которая появлялась при подобных вопросах.
- Все в порядке. В порядке, - запричитала она, хватая из раковины тряпку и начиная судорожно вытирать пролитую воду.
- Что с тобой происходит каждый раз, когда я завожу об этом разговор? – Рома отобрал у матери тряпку и усадил женщину на стул. Сам же стал собирать оставшуюся воду с пола.
Мама положила руки на стол и опустила на них поникшую голову.
- Ты не часто об этом говоришь, - произнесла она тихо.
- Именно поэтому и не говорю. Но мне уже много лет, чтобы иметь право на то, чтобы знать. Я ничего особенного не спросил, ведь так?
- Так.
- Тогда почему ты не можешь мне ответить? Это всего лишь флакон с духами. И ничего больше. Но ты реагируешь на вопросы о нем так, будто я интересуюсь, кого ты убила с утра.
Мать подняла растерянный взгляд на сына. Она не знала, что ответить на подобный выпад в ее сторону. Женщина просто не привыкла слышать такого от сына. Ей всегда казалось, что ему и дела до этого нет. Как и нет дела до мужчины, подарившего ей этот самый аромат.
Вообще-то эти духи уже давно были сняты с производства, но она смогла восстановить их и продолжать ими пользоваться. Евгения Викторовна понимала, что все это немного абсурдно и глупо, но не могла поступать иначе. Сердце ей не позволяло. Душа не позволяла. И женщина была слишком уж тонко чувствующей натурой, чтобы игнорировать их.
Рома присел перед женщиной на корточки и положил руки ей на колени.
- Если это какая-то большая тайна, то можешь не рассказывать, - он тепло ей улыбнулся одними уголками губ. Она сделала то же самое.
- Нет, ты прав. В этом ничего такого нет. Это был… - заговорила женщина, спустя несколько минут молчания, - это был последний подарок твоего отца. Перед тем, как он погиб.
Последние два слова, словно кувалдой ударили парня по голове. Он думал об отце не особенно часто. Тем более сейчас, во взрослом возрасте. Рома просто знал, что папы нет. И не нужно бередить старых ран. Честно сказать, ему было проще думать, что он их бросил. В детстве, когда он вбил себе в голову эту теорию, он даже представлял, как вырастит и станет суперсыщиком, который сможет отыскать его и вернуть домой. Ну, или хотя бы сможет поговорить с ним и спросить, зачем он так с ними поступил и чем они с матерью его не устроили. Но он вырос и перестал мечтать о встрече с отцом. Просто у него открылись глаза, а розовые очки мгновенно исчезли. И даже в самой своей изощренной фантазии, он почему-то не думал о том, что отец мог попросту погибнуть. А мать могла ничего сыну об этом не рассказать, не желая травмировать его психику.