- О, соня проснулся. Доброе утро, - мягко ответила женщина, чуть повернув голову в сторону вошедшего в кухню парня.
- Еще бы не проснуться. Блинчиками пахнет на весь дом. Сколько времени?
Мать взглянула на часы, надетые на ее левое запястье.
- Половина первого.
- Почему ты не на работе? – удивился Рома.
- Взяла отгул. Решила порадовать тебя с самого утра.
Аморский улыбнулся. Он любил, когда о нем заботились. И сам тоже подсознательно любил делать это, хотя сам того и не признавал. Обычно предпочитал носить маску плохого парня, которого не волнует ничье существование, кроме своего собственного.
- Спасибо, ма.
Рома подошел к матери, поцеловал ее в щеку и удалился в ванную комнату производить утренние процедуры.
Когда же он вернулся спустя некоторое время, то застал мать сидящей за столом и перебирающей рисунки, которые он писал еще совсем недавно. Вот уже неделю на него снисходила такая огромная порция вдохновения, что он просто не мог остановиться и все время брался за бумагу и карандаш, хотя не делал этого уже очень давно. Он даже один раз потянулся за красками, лежащими на самой верхней полке, и изобразил подобие натюрморта, но потом понял все же, что это не его и продолжил придумывать новые картинки-перевертыши, которые не умел изображать никто из его знакомых, предпочитая старую добрую классику новым веяниям и течениям изобразительного искусства.
- Я так давно не видела твоих работ, - улыбалась мать, вертя в руках изображение танцующей девушки, у которой при определенном ракурсе можно было рассмотреть за спиной крылья, опущенные вниз и сложенные за спиной. – Кто она?
- Ты о ком? – парень прошел в помещение и уселся рядом с матерью, заглядывая в собственное творение, которое он неосмотрительно положил не в шкаф, расположенный в комнате, а в кухонный ящик.
Признаваться в том, что его интересует какая-то девчонка, не умеющая выбирать себе компанию, отчего-то не хотелось.
- Эта девушка. Она реальна? – спросила Евгения Викторовна. – Очень хорошая работа. Детализированная. Ты никогда раньше так не рисовал.
Потому что раньше он никогда не рисовал реальных личностей, которых он мог встретить во дворе собственного дома.
- Нет, конечно, мам. Она не реальна, - ответил Рома, а сам вгляделся в лицо изображенной девушки. Оно и вправду было очень детализировано. Вплоть до рисунка родинок на нем и отдельных прядок волос. А ведь он и не замечал, что настолько тщательно прорабатывает каждую деталь, позабыв о времени. Он даже вдруг обругал себя мысленно за какую-то несвойственную ему обычно скрупулезность и некую сентиментальность в сторону знакомого образа. Это шло от души, никак не затрагивая разума.