И всё же рыжее пламя сильнее, яростнее. Оно защищает свою хозяйку и хлещет девушку по лицу.
— Больно!
Герти отскакивает назад. Точнее, пытается.
«Не правда, тут возможно всё!» — она рвётся наружу, наверх, к воздуху, будто борется с пластами тёмной воды.
И ей удаётся.
Её часть души будто заново рождается из тёмной, тягучей, но уже родной души Ларса. Сначала она оказывается в пещере, где слышатся стоны Эвтерпы.
— Вытащи меня!
Другой Ларс крепко хватает её за руки и вытягивает в комнату Кая…
Знакомый потолок плывёт перед глазами в медленном хороводе…
«Выбралась,» — Герти повернула голову.
В открытое окно ярко светила луна. На подоконнике серебрился снег. Ставни поскрипывали от мороза.
— Значит…
— Я долгое время гнал от себя эту мысль. А сейчас вынужден прятать.
— А Эвтерпа?
— Её дни сочтены.
Герти не ответила. Лишь прислушалась. За дверью кто-то дышал.
— Она уже знает и очень зла…
— Что нам делать? — вообще-то делать ничего не хотелось.
Всё, чего желала Герти — покоя. И немного времени на то, чтобы осмыслить увиденное и прочувствованное.
Ларс подошёл к столу, стоящему в дальнем углу комнаты, оторвал кусок пергамента с полей какой-то книги, макнул перо в чернильницу и что-то написал.
— Сейчас мы откроем дверь. Она бросится на меня. А ты убежишь из замка. И поживёшь какое-то время одна.
— Опять предлагаешь спрятаться на пару дней? — Герти справилась с головокружением, но голод и общая эмоциональная усталость вдавливали тело в кровать, не давая пошевелиться.
— Нет. Ты должна увидеть мир и многому научиться. А через 50 лет в ночь на летнее солнцестояние мы встретимся вот тут, — он многозначительно посмотрел на сложенную бумажку и отдал её Герти.
Та слабыми руками сунула записку куда-то за шнуровку корсажа.
— Постой… Ларс… Я знаю, что ты чувствуешь. Ты правда надеешься, что это пройдёт?
— Я видел собственными глазами, как рождались и умирали царства, империи, религии… И эта страсть перегорит, чтобы очистить место для нового. Живого и разумного.
— Ларс… а я ведь тоже люблю её сейчас… — Герти смотрела перед собой, но видела только лицо Эвтерпы. — Надеюсь, это — побочный эффект, и он скоро выветрится, как привязчивый запах. Но я не думаю, что это случится с тобой. Во всяком случае, точно не через пол века.
— Посмотрим, — Ларс горько усмехнулся.
— Хочешь начистоту? — Герти удалось подняться и сесть на кровати. — Мне очень жаль вас. И я, конечно, уйду. Но только вместе с Каем.
— С этим обманщиком?
— Мне кажется, ты плохо его знаешь, — её голос прозвучал неуверенно. Даже Герти эта фраза показалась такой наивной! Но она в неё верила. — К тому же, я могу его понять. Не всякий мужчина захочет рассказывать, что выпил семя другого мужика… Даже такого замечательного, как ты.