Несвоевременное признание Медузы, сфабрикованные анализы (Марлен была уверена, что анализы на родство кто-то сфабриковал), исчезновение отца — все эти обстоятельства не играли Марлен на руку. Добрая лисичка страдала.
Она боялась даже спрашивать о Та-Рассе. Теперь, когда Доган смотрел на неё волком — боялась. А город тем временем обсуждал публичную казнь, что была назначена на субботу. Через несколько дней, всех пленников должны были публично казнить на площади.
Она пыталась достучаться до своего ящерра, того самого, что не так давно привез её на Млечную Арену и хвастался умением водить. Она еще верила, что сможет всё исправит.
Наивная маленькая лисичка.
В пятницу Марлен одела шелковое платье и, когда Доган вернулся с работы, попыталась с ним поговорить. И этим разозлила его еще больше.
— Хочешь меня соблазнить, чтобы спасти своего мужчину? — спросил судья, рассматривая наряд Марлен.
— Я… всего лишь хотела…
— Чего ты хотела?
У Марлен из глаз непроизвольно покатились слезы.
— Доган, не будь ко мне так жесток. Пожалуйста… я всего лишь…
— Закрой рот!
Он снял с неё, как он сам выразился «эту вульгарную тряпку», поставил в коленно-локтевую позу, и не давал покоя до самого утра.
Вот так к ним медленно подобралась суббота — день казни бунтовщиков. А до её побега (хоть Марлен об этом пока даже не догадывалась) оставалось несколько дней.
Приговор
— Доган, что будет с Та-Рассом?
На город медленно наворачивался рассвет. Заправочные станции в форме цветов казались похожими на праздничные колокольчики. Утренник туман придавал Мыслите мистическое очарование.
Город, в котором хотелось жить.
А Марлен было страшно.
Она разбудила его своим взглядом. Он и не думал, что так бывает, когда взгляд женщины ощущается на подсознательном уровне, заставляя выбраться из сна и окунуться в мутную реальность. Оказывается, бывает.
Она была прикрыта легкой простыней. Волосы рассыпались по плечам, руки слегка дрожали, когда она пыталась к нему прикоснуться. Пыталась, но каждый раз одергивала руку, будто обжечься боялась.
И спросила.
— Доган, что будет с Та-Рассом?
— Он умрет…
— Пожалуйста…
Она пыталась быть с ним откровенной. Но ящерр, плевать, что старше, опытнее, умнее, захотел проучить свою лисицу. Лег на спину, сцапал её в объятия, и положил на себя.
— Почему я должен спасать мужчину, который претендует на то, что принадлежит мне?
— Доган… — робкое. — Ни на что он не претендует. Брат он мой.
— Прося за него, ты делаешь только хуже.
Она хотела попросить его… о многом. Быть откровеннее, быть добрее, быть чуть-чуть более понимающим. Ведь она делала шаги ему навстречу. Это было нелегко, но она делала. Поэтому сейчас ей казалось, что она заслужила хоть немного понимания.