Как же Марлен их всех ненавидела! Их, ящерров! Она поднажала на газ, балансируя на грани дозволенного. Её машина, хоть и была рассчитана на лесную местность, то и дело куда-то срывалась: то на повороте чуть в дерево не врезалась, то не чуть на загрузла на мелкой дождевой воде.
Лисица по-прежнему боялась. Она уже была гонщицей города Мыслите, была развращенной игрушкой Догана, и ей НЕ понравилось. Теперь она — командующая. Лучше умереть, чем угодить в ловушку еще раз. Небеса, как же страшно, но лучше умереть!
Тем временем, самолеты уже кружили над её головой, а машины были всё ближе. Марлен одного не понимала — почему не атакуют, ведь могли бы уже сбить её.
Не атаковали. У Марлен не было времени анализировать их действия — она подобралась к одному из въездов в катакомбы. Юркнула во тьму, и сразу ощутила себя укрытой невидимым щитом безопасности. Вот теперь-то наши шансы равны, подумала.
За ней в погоню кинулись три авто. Два из них она сразу загнала в ловушку, но третье авто…
Марлен еще не доводилось соревноваться с ящерром, который бы умел так хорошо ориентироваться в неизвестной местности, в полумраке. Все ловушки, в которые она пыталась спихнуть ящерра-гонщика, тот успешно игнорировал, каждый раз сокращая между ними расстояние.
В какой-то момент Марлен запаниковала. Погоня длилась более часа, но авто противника никак не отставало. Лисица выдохлась. Лисица не знала, что делать. Её пугало это незнание, ведь она в катакомбах, что ассоциировались у неё с победами, с уверенностью. Бояться здесь — это казалось почти противоестественным.
— Да кто ты такой! — закричала Марлен, резко юркнув в ущелье.
И ощутила, как тело бросило в дрожь. Там, где всегда можно было срезать, оказался тупик. Как такое возможно?! Откуда здесь тупик?!
Марлен сама себя загнала в тупик. Затормозив, несколько секунд она без движения сидела на месте, а затем, будто очнувшись, нащупала пистолет.
Понимание, что вскоре ей придется себя убить, далось нелегко. Делать это сразу же она не хотела. Не могла. Боялась. Еще на что-то надеялась.
Марлен выбралась из авто, и молча наблюдала, как к ней подъезжает авто противника. Надежда по-прежнему жила в ней. Если ящерр в авто один, вдруг ей удастся его убить. Ведь ему же нельзя её трогать, приказ Догана.
Марлен недобро оскалилась: будет смешно, если Доган этот самый приказ уже отменил. Будет ну очень смешно!
Сдвинулась дверь. Человек вышел. Он был в салоне один, но лучше бы там была дюжина ящерров, чем он.
Доган Рагарра.
— Здравствуй, Марлен… давно не виделись.
Доган
Видеть эту женщину такой было… как смотреть на луч, яркость которого способна сжечь дотла. Всё в ней было знакомым: губы, которые он целовал. Непослушные волосы, собранные на макушке, в которые он когда-то, как ему казалось, имел полное право зарываться руками. Ее ладони, пальцы с большими квадратными ногтевыми пластинами — всё это ощущалось частью самого Догана. Тем не менее…