Это была его Марлен, и в то же время это была совершенно другая женщина. Эта женщина направила на него пистолет, и была готова выстрелить. Еще как готова, ей не впервой.
Она его по-прежнему боялась, хоть и научилась скрывать собственный страх. Тогда боялась, и сейчас боялась.
Доган вспоминал: а ведь был в их отношениях момент, когда они почти перестала бояться, попыталась подстроиться, привыкнуть. Но он тогда не понял, не оценил её смелость. Что ж, лучше осознать собственные ошибки поздно, чем никогда.
— Снова ты из-за меня в ловушке, да, лисица? — спросил сочувственно.
Да, снова, подумала лисица, а сердце стучало так быстро, что казалось — еще чуть-чуть — и пробьет в грудной клетке дыру.
— Иди к черту!
Так и стояли, не двигаясь. Он — спокоен, она — нет. Хоть на самом деле, переживали оба, но кто-то лучше, а кто-то хуже это скрывал.
— Зачем пожаловал, Доган?
— Тебя забрать.
— Что ж, — хмыкнула лиса, — я оценила шутку.
— Это не шутка, — спокойно сообщил ящерр, поедая свою лисицу глазами.
Девять лет он её не видел, в руках не держал. Вира с ним играла всё эти девять лет, подбрасывая ему под самый нос призрак Марлен: те же записи с камер, где его лиса удирает от преследования. Вот, смотри, она здесь, я отдам тебе её, как только выполнишь мои условия.
— Я предпочту пулю в лоб, чем вернуться к тебе, господин судья.
— Я это предвидел, Марлен.
— А выводы сделал?
Хитрая лиса!
— Еще бы, даже перестраховался, чтобы ты не исполнила свою угрозу.
— Каким образом перестраховался?
Доган был серьезен и задумчив. Сказал несколько слов на ящеррином, и в ту же секунду стекла в его машине стали прозрачными. На заднем сидении его авто сидела Арора.
— Поздоровайся с подругой.
— Что за…
Еще несколько слов на чужом языке — стекло снова покрылось непрозрачной пленкой, закрывая Арору от взора лисицы.
Женщина пораженно переводила взгляд с машины на ящерра. Костерит меня сейчас, подумал Доган устало, ненавидит.
— Марлен, я не хочу тебе вредить. Опусти пистолет, мы просто поговорим.
Лисица не послушалась.
— Я не заставляю тебя выбирать между твоей жизнью, и её. Опусти пистолет, мы поговорим, и после этого, если захочешь, я дам тебе уехать.
— А ей? — спросила Марлен. — Тоже позволишь уехать?
Догану стало почти жаль свою лисицу. В тяжелую ситуацию он её загнал, определенно.
— Посмотрим, — ответил уклончиво.
— С чего бы мне тебе верить?
— Разве у тебя есть выбор?
— Скотина ты, ящерр.
Марлен, поколебавшись, медленно положила пистолет на землю. Доган, не мешкая, сделал к ней резкий рывок. Она не успела даже дернуться, как оказалась в его объятиях.