Он улыбнулся. Совершенно честно и тепло на этот раз.
Потом зажмурился на мгновение.
Взял, выпил вино.
— Надо будет завести себе кошку, — сказал очень ровно.
— Айнар может позволить себе завести кого угодно, — сказала я, честно стараясь говорить весело.
Он кивнул.
— Пожалуй. Я ведь никогда не планировал стать айнаром, был уверен, что с этим разберутся и без меня. Стать джайри — да, хотел. И то, больше для того, чтобы доказать своему отцу чего я стою, чтобы он обратил внимание на меня, чтобы мог мной гордится. Хотел показать, что я достоин его. Я гордился им… Но большего я никогда не желал. Так вышло.
- Почему?
— Почему вышло? С Кейлефом у меня свои счеты, личные. Я убью его, даже если буду уверен, что после этого казнят меня самого. Он не должен был стать айнаром. Он развалит страну за пару лет, продаст все Ленарте. А что не продаст, то… — Халид облизал губы. — Дело даже не в этом. Кейлеф не выгоден никому, он слишком жаден и будет грести под себя, и достаточно умен, чтобы не стать марионеткой в чужих руках. Его нельзя контролировать, но вести с ним дела тоже слишком опасно. Сегодня ты в милости, завтра тебя посадят на кол. Он слишком любит манипулировать сам. Джейлина не примут тем более. Керуш не хочет высшей власти. Не смейся, он идар-деке, он знает, о чем говорит. У него настолько все есть, что он не хочет рисковать. Он готов заниматься вопросами экономики, внутренними, но не внешними делами. У нас там, знаешь, какой змеиный клубок? Только подними голову и Дашваар сметут, словно и не было… У нас маленькая страна, Ю… Это сейчас немного затихли после Каянквата, но ненадолго. Керуш ездил послом еще при отце. Раза три съездил, потом сказал, что с него хватит. Потом меня посылали…
Халид болезненно сморщился, закусил губу.
— У меня никогда не было амбиций, кроме как стать достойным своего отца, — сказал он.
— Ты стал.
— Еще нет. Завтра увидим. Может быть, ничего и нет, кроме самоуверенности.
Он крутил пустой бокал в руке.
— Зачем ты говоришь все это мне? — спросила я.
— Не знаю, — сказал он. — Кому еще? Ты потерпи, это не долго. Мне, наверно, больше некому рассказать. Я же не могу сказать людям, которые рассчитывают на меня, что я боюсь, не знаю, как быть, что не хочу ответственности, что я не готов к такому грузу. Им нельзя это слышать, иначе мы проиграем. В полководце сомневаться нельзя. А ты… просто девочка…
— Эффект попутчика, — улыбнулась я.
— Что?
— Когда сокровенное легче рассказать случайному человеку, встреченному в пути, зная, что он тебе никто, и ты его никогда не увидишь. Легче, чем самым близким людям.