Он кивнул, что-то изменилось в его взгляде.
— Да, как-то так.
— Знаешь, — сказала я, — наверно, я ни о чем не жалею.
Он кивнул снова. Но промолчал.
* * *
— Ты же не против? — он влез ко мне в кровать. — Я не буду мешать.
Вернее, к себе, это же его шатер и его кровать. Он — к себе.
В штанах… ну, это белье, такие короткие нижние штаны до колена. Ясно давая понять, что просто спать, без всяких посторонних мыслей.
А я в длинной сорочке, прикрывающей попу.
Впервые так.
Я подвинулась, освобождая ему больше места.
Халид задул лампадку, влез под одеяло, лег на спину.
— Спи, Ю. Завтра сложный день.
Я повернулась к нему спиной, попыталась уснуть. Но разве уснешь? Вот так, после всего, не понимая, что ждет завтра. И вертеться нехорошо, я буду мешать. Старалась лежать тихо так долго, как только могла. Слушая его дыхание.
Он тоже не спал.
Потом повернулась на другой бок.
Халид открыл глаза, посмотрел на меня.
— Не спится?
— Нет, — я покачала головой. — Никак.
Он протянул руку под одеялом, коснулся моей руки.
Я осторожно накрыла его ладонь своей…
— Нет? — тихо спросил он.
Я…
— Не знаю.
Он улыбнулся.
— Я просто хотел сказать, Ю… я к тебе очень привязался за это время.
Я фыркнула. «Привязался». Как к котенку.
— Обижаешься? — спросил он.
— Нет. Я все понимаю. Просто… — вздохнула, собралась с духом. — Да, обидно.
Я должна сказать это, признаться, хоть самой себе. Когда признаешь — проще.
Он погладил мою руку, там, под одеялом. Нежно, пальцы — один за другим. Молча.
— Я не ребенок, Эле.
— Саир, — сказал он. — Наверно, это уже не важно, но мне было бы приятно, если бы ты называла меня так.
— Домашнее имя? Так называла тебя твоя мать? — я чуть замялась. — И сестра, да? Зачем?
— Просто это мое имя, данное при рождении, — он улыбался теперь чуть виновато. — Только и всего. Меня так давно уже никто не называл. Ты не моя сестра, и не ребенок — точно. У нас тут девушку в девятнадцать лет никому не придет в голову считать ребенком. Моя мать родила меня, когда ей было шестнадцать, и пятнадцать, когда родилась моя сестра. Это обычное дело. Да, ты похожа на Миту, но ты совсем другая. И ты мне очень нравишься.
У меня дрогнули губы, подбородок дрогнул. Мне показалось, еще немного, и заплачу. Даже сложно сказать — отчего. От того, что все мои фантазии рухнули?
Хотела было отвернуться от него, дернулась.
Но он держал меня за руку, не дал.
— Обижаешься, — сказал он. — Я сам виноват. Сам ляпнул, не думая, в полубреду, когда ты сидела со мной. И еще твои сны…
Я дернулась сильнее. Он отпустил, наконец.
Ляпнул в полубреду? Это неправда?