Сигваль выжидающе смотрит на нее.
Ну же… Именно за этим она и пришла.
— Я хочу, чтобы ты разделся, — говорит принцу.
— Хорошо, — соглашается он.
Ставит бокал на столик, садится на край кровати, стаскивает сапоги. Он раздевается так спокойно, не напоказ, словно один в комнате, словно сейчас все снимет и завалится спать голым. Даже не глядя на Ингрид… То есть… один только быстрый взгляд, такой, что у нее разом подкашиваются ноги. Взгляд, с полным циничным пониманием происходящего.
Ингрид делает судорожный глоток, слишком быстрый, такой, что едва удается удержаться, чтобы не закашлять. И понимания на лице принца неуловимо становится больше. Ему весело.
Он раздевается и подходит, останавливается рядом, словно давая Ингрид возможность разглядеть его.
Вот что в нем? Он чуть выше Ингрид, у него широкие плечи и широкая грудь, жилистые руки. На груди волос не много, но живот весь зарос светлой кудрявой шерстью. Его член недвусмысленно торчит вверх, выдавая все возбуждение принца, но лицо убийственно спокойно… У него крепкие ноги, на его теле добрая дюжина шрамов. Вот так, голый, он выглядит не лучше и не хуже любого молодого мужчины, проводящего на войне и в седле больше времени, чем в собственной постели.
Его сила чувствуется без сомнений.
И что-то такое в осанке, в развороте плеч… Его глаза… Его взгляд — вот что важно.
Он забирает у Ингрид бокал, ставит на пол. Плетку тоже забирает, сует себе подмышку, потом расстегивает пуговку камзола на Ингрид. Раздевает ее. Бросает камзол на пол и возвращает плеть.
Все это зачаровывает.
— Ну и? — говорит требовательно.
Ингрид вздрагивает. Наваждение… Облизывает губы.
— Я хочу связать тебе руки, — почти с усилием говорит она.
— Нет.
На мгновение становится страшно — он отказывается.
— Ты боишься? — еще пытается она.
Сигваль улыбается, обезоруживающе.
— Не пытайся поймать меня подначками, — говорит он. — Мне не нравится, когда меня пытаются связать. Я не хочу. Но могу пообещать тебе, что не дернусь и не попытаюсь остановить, пока ты сама не захочешь. Даже если ты решишь забить меня до смерти.
Улыбается. Словно это шутка.
Он принимает ее игру, ничего не спрашивая. Вот только власти над собой он не дает, лишь свою милость.
И спорить — не выйдет.
— Хорошо, — его волю приходится признать. — А на колени ты встанешь?
Вместо ответа, Сигваль молча опускается на колени перед ней. С прямой спиной. Просто демонстрируя, что он готов сделать это.
Хорошо…
— Не здесь, — говорит Ингрид. — Тебе нужно будет за что-то держаться. Давай, у кровати.
Да? Нет? Сердце колотится.