Совсем скоро он станет ее мужем. И тогда точно не избежать…
Если только его не убьют раньше… но таких мыслей Оливия боится даже больше, чем самого Сигваля.
В спальне — кровать, стол у окна, два стула, большой сундук. Есть даже камин, но сейчас и так тепло. Немного сыро…
Свечи на столике.
Медвежья шкура на полу у кровати.
Сигваль окидывает все это взглядом, устало потягивается, снимает куртку, вешает на стул.
— Ну, что… — говорит он. — Я могу спать на полу, на этом медведе. Одну подушку только у тебя заберу. Или, если ты не слишком меня боишься, то мы не будем страдать этой херней и будем оба спать на кровати? Просто спать, ничего такого.
В животе что-то сжимается, Оливия смотрит на него.
Боится.
Даже не столько боится, сколько… это сложно объяснить. И это не смущение, не стыд… не отвращение к нему. Несмотря на то, что забыть все равно не удастся.
Но спать на полу — глупо.
Она смотрит на него…
И он улыбается, так понимающе.
Подходит к кровати, берет подушку, кидает на пол. Давая понять, что решение принято.
Потом к окну… здесь высоко и, пожалуй, не залезть. Но Сигвалю все равно что-то не нравится, он качает головой. Он высовывается туда, смотрит вверх.
Потом садится на край стола и наблюдает, как Оливия пытается стянуть сапоги. Не выходит. Все это вообще дается тяжело, она даже платье не смогла надеть, не справилась, там шнуровка сзади. Так и выходила на ужин в мужской одежде, в которой ехала сюда.
— Давай помогу, — говорит он.
И как-то очень быстро шагает вперед, опускается на одно колено перед ней. Она даже не успевает возразить, а он уже одной рукой берет сапог у пятки, другой — придерживая ногу под коленкой, легко стаскивает, без усилий.
— Вот, теперь второй.
Улыбается.
Это ведь ничего не значит? Нет? Он просто помог ей. Но от его прикосновений вдруг бешено колотится сердце и щеки вспыхивают огнем. Ей вдруг кажется, за сапогами он начнет снимать с нее все остальное.
Но Сигваль не замечает ее смущения, или делает вид, что не замечает.
Поднимается на ноги, стаскивает верхнюю рубашку через голову, отстегивает меч, кладет рядом на полу, снимает свои сапоги.
— Будем спать? — говорит он.
Задувает свечи.
И, забравшись под одеяло, едва ли не с головой, Оливия смотрит, как он ложится на полу, тихо вздыхает, потягиваясь. Потом, она больше не видит его, с ее места не видно. Слышно только его тихое ровное дыхание там…