Олень! Вообще без мозгов! Зачем он вообще в это полез?! Его убить могли! Сломали бы шею… да легко. А я? Ну, напоил бы меня вчера, до невменяемого состояния, я вчера была на все готова, после этих танцев… и я бы сама никуда сегодня не смогла пойти. Придумал бы что-нибудь попроще. Связал бы, в конце концов, по рукам и ногам, и не пустил!
Что мне теперь делать с ним? Это же он нанялся меня охранять, а не я его.
Я осторожно, кончиками пальцев, погладила по щеке.
— Очнись, пожалуйста…
У него дрогнули веки, он чуть потянулся щекой к моей руке, словно кот за лаской, едва заметно дернулся уголок губ.
Ах, ты…
— Унар!
Он болезненно сморщился, чуть приоткрыл один глаз, потом второй, потом зажмурился снова. Облизал губы. Ему было больно, я видела, и все же…
— Агнес… — хрипло выдохнул он и криво ухмыльнулся, — ты не побежала за Тифридом?
Я дернулась. Вот сейчас была так близка к тому, чтобы вскочить с места, сбросив его на брусчатку площади… вскочить, да еще от себя врезать.
Сдержалась.
Да пошел он!
— Это был Освальд, — уверенно сказала я. — Знамя не Тифридов, а Освальдов, не дракон, а золотой виверн на голубом фоне, и повернут в другую сторону, и роза в лапах.
Эти гербы действительно очень похожи, один древний род, но разные ветви, и долго не утихали споры, кто первый и кто главнее. Виверн и дракон, но очертания те же, и те же цвета. Конечно, Освальдам нечего делать в Эйлаке, тем более прямо сейчас, но кого это волнует? Унар врет мне, так почему я не должна ему врать?
— Точно, роза, — довольно согласился он и заржал. Нет, не совсем заржал, но ничем, кроме смеха эти сдавленные судорожные всхлипы назвать было нельзя. У него раскалывалась голова, и от каждого резкого движения сжимались зубы, но ему было весело все равно.
И он все еще лежал у меня коленях.
Я вытянулась, не понимая, как поступить.
— У тебя такие нежные пальчики, — выдал он.
И тогда я не выдержала, вскочила. Унар скатился с моих коленей, ударился затылком о брусчатку, и где-то спиной. Я только сейчас осознала, что лежать голой спиной на камнях не очень-то удобно и холодно.
Унар сморщился, потер затылок, глядя на мое смятение одним глазом.
— Не убегай, ладно, — попросил он. — Не обижайся.
— Одевайся. Встать сможешь? — буркнула я.
— Сейчас попробуем.
Унар неуверенно сел. Но, кажется, ничего. Возможно, в глазах у него и темнело, но кое-как подняться на ноги вышло. Пошатываясь. И я только сейчас оценила — насколько предусмотрительная свинья! На сапоги он играл только в первый раз, потом отставил их в сторону и в ставках сапоги больше не участвовали. А то идти бы босиком по холоду.