Подавив вздох, пошёл на звук и остановился в дверях. Только таких вот недоссор ему сейчас не хватало!
— Ты ко мне не присоединишься?
Инга вздрогнула от неожиданности и наконец отвлеклась от изучения содержимого настенного шкафчика.
— Заварник ищу, — вместо ответа пояснила она. — Чай ведь надо заварить, правда?
В мельком брошенном на него взгляде появилось новое выражение. Не уже знакомые и ушедшие в прошлое страх и гнев, а что-то очень похожее не то на отвращение, не то на презрение.
— На столе посмотри. И выходи, поешь со мной.
— Я уже ужинала, — упрямо отрезала Инга.
— Тогда просто составь компанию… Инга, я хочу знать, что случилось. Ты даже в тяжёлые минуты не вела себя, как обиженный ребёнок. В чём сейчас дело?
Она сжала губы. Сравнение с ребёнком явно не понравилось.
— В чём дело? Пытаюсь понять. Почему твой начальник охраны предлагает нам разыгрывать пару и думает, что это подействует, если твоя настоящая любовница при этом спокойно разъезжает, где хочет, и ничего не опасается? Что на самом деле от меня требуется, а?!
Логичный интерес, но не это её беспокоило, он видел. Вроде выговорилась, вопросы задала, а напряжение меньше не стало. И не заметно, чтобы ответов ждала с нетерпением.
— Римма — другое дело, — всё же отозвался он, осторожно подбирая слова. Это было нелегко — Инга и так была о нём нелестного мнения, а новая информация, как ту ни преподноси, высокоморальным человеком его не показывала. — Всем понятно, что она не имеет серьёзного значения. Конечно, случись с ней что-то по моей вине, я бы постарался помочь, но без лишнего риска и собственных потерь. А ты… Никому не известно, что на самом деле нас связывает, но ты живёшь в моём доме — этого может оказаться достаточно. До тебя уже почти десять лет ни одна женщина не оставалась здесь даже на ночь.
— Серьёзно? — похоже, Инга была искренне изумлена. На мгновение враждебность слетела, но тут же она снова нахохлилась. — А та — ну, десять лет назад — тоже была твоей пленницей?
Теперь пришла его очередь вздрагивать. Вроде бы ничего особенного не спросила, но слова ощутились, как удар. Конечно, Инга ничего не знала о его прошлом и о Ларе в частности, но такое подозрение показалось едва ли не кощунственным. И болезненным. Будто ему вдруг за два кадра показали разницу прошлого и настоящего. Как в рекламе, только вот в его случае «после» выглядит куда хуже, чем «до».
— Нет. Не пленницей, — коротко ответил он. — И я ведь уже сказал, что спектакль мы разыгрывать не будем, так что не забивай себе голову ненужными деталями.